— Ви, — и все равно не получается задать этот вопрос без паузы, — ты не передумала?
— Не передумала что? — Вика насмешливо хмыкает, — Яр, ты выписываешься не потому, что чудесным образом исцелился. А потому что ненавидишь больницы и лезешь там сейчас от скуки на стены, хоть Эдуард Александрович и подбрасывает тебе задачи на дистационке. У тебя все еще не заросли швы, ты все еще на антибиотиках, тебе все еще нужен уход. Нет, я не передумала, и ты выписываешься к нам. Хотя, если у тебя другие планы… Кристина ждет тебя у себя с горчичниками?
— Нет у меня других планов, — я даже не скрываю своего оживленного голоса — очень хочу, чтобы Викки слышала мое нетерпение, — после иска, который я составил для Крис — ей для горчичников кому бы то ни было лет восемь не найдется времени. Ви, я имел в виду не тему выписки. Ты не передумала?
Сутки в реанимации после пробуждения я лежал и собирал из разрозненных секунд одно цельное воспоминание о вечере, отправившем меня на операционный стол.
Ты обещал мне медовый месяц, Ветров. Я жду.
Было или не было? Правда или нет? Может мне это привидилось в анестезийной коме? Тогда может мне найти анестезиолога и попросить его рассказать, как повторить этот опыт? Можно даже пару разиков пройтись по кругу…
— Я не передумала, Яр, — тихонько, будто по секрету, сообщает мне Викки, — так что можешь составлять план, когда будешь претворять обещание в жизнь. Я конечно подожду, но чем больше я жду — тем обширней мои ожидания, да и проценты капают каждый день, учти это!
Нет, было.
Я читаю это в её словах, во взгляде Викки, в её настроении, в полном отсутствии боевых действий с её стороны.
Я прижимаю её к себе — и она не пытается вырваться на волю, не напоминает мне, что я тут — только любовник, и что “при дочери держи свои клешни поближе к телу, Ветров”. Напротив. Она прижимается ко мне сама, щекой к моему плечу или лоб ко лбу, и тихонечко трепещет от волнения.
Я называю её своей женой — в глаза, прилюдно, раз за разом, а она никак на это не реагирует, не напоминает, что нет, что она мне бывшая — самый ненавистный для меня факт нынешнего момента. Ничего. Это исправимо.
Она даже сама предложила мне вернуться к ним с Маруськой, поселиться после больницы на одной территории. И это — опасное предложение, но я его принимаю. От этого просто невозможно отказаться.
У нас не было возможности поговорить нормально, по телефону не то, а навещая меня Викки неизменно притаскивала с собой Машутку, что накладывало строгие фильтры на ряд обсуждаемых взрослых тем. Наверное поэтому, я с таким нетерпением жду вечера, когда у нас получится наконец обьясниться адекватным образом.