— Не подстрекай меня, сладкая. Ты скоро попросишь пощады!
И с этого момента Эля перестала принадлежать себе. Губы, уже давно пьянившие ее, снова повергли ее в водоворот неведомых прежде ощущений, память о которых оставила у нее смутную тоску. Все пробудилось в ней в предчувствии высшего блаженства, которому ничто теперь не могло помешать, упоение охватило ее с такой силой, что она испугалась.
Прерывисто дыша, она пыталась ускользнуть от его ласк, которые открывали ей все новые и новые истоки наслаждения. Но неумолимые губы и руки возвращали "беглянку" назад, в объятия коварно улыбающегося нага.
Тело Элеоноры, уже восстановившееся от родов, было создано для любви. Она словно заново ощутила его и была потрясена тем, сколько в ней самой странной и неведомой силы, что толкала женщину в бездну страсти. Берт же, напротив - жестко укрощал собственную, рвущуюся наружу страсть, дабы утвердить свою победу.
Она почти не заметила, как они оказались в кровати. Обнаженные ... нетерпеливо-сдержанные. С неутомимым терпением Берт снова и снова начинал ласкать жену, и с каждым разом она становилась все покорнее, все горячее в ответных ласках. В затуманеных страстью глазах Эли светилась невысказанная мольба... Она то вырывалась из объятий супруга, то приникала вновь. Элеонора погружалась в блаженство, пронзительное и пьянящее. Отбросив всякую стыдливость, ограничения, принесённые ещё из земной жизни, она отдавалась самой смелой ласке, позволяла мужу покорять своё тело , как он уже покорил её Душу. Закрыв глаза, она уносилась сладостным потоком в океан наслаждения.
Боль не возмутила её. Так НАДО! Только ТАК наагаты зарождают НОВУЮ ЖИЗНЬ. Только так, а не иначе.
И укус смертоносных клыков она приняла как должное. Вонзая в ответ свои клычки в шею Берта, услужливо подставленные ей.
- Почему... - прошептала Эля, когда их тела перестали содрогаться от оглушительного оргазма, - Почему ты так долго ждал... терзал нас... Берт, я люблю тебя...
- Я тоже, сладкая! Я люблю тебя! - прошептал наг, вытягиваясь рядом с женой, на кровати и проводя трепещущим языком от груди к ушку. Потом обвел округлость ее белого и упругого живота. Она блаженно вздохнула, выгибаясь на встречу любимому мужчине.
Какой же её наг нежный, страстный, сильный!
Нас тактично не беспокоили до следующего дня.
Который начался с жизнерадостного вопля Кларка, который ломился к нам в каюту со словами:
- Госпожа! Впустишь? Там, вроде как родителей нашего красавчика обнаружили! И ещё я девчонок потерял... точнее - гасси!
- Убью... - простонала я, зарываясь под мышку Берта.