— Поздравляю, лучшее событие в твоей жизни.
— Еще нет… Твою сестренку когда-то продали на рынке шкур и зажарили как последнюю шлюху…
Лицо Феликса потемнело и глаза заволокло пелиной. В это мгновение я увидела дьявола в человеческом обличии. Рафаэль отшатнулся и оскалил зубы в искусственной улыбке. Он понял, что попал в цель.
— А-а-а, я прав… А Ангел ведь продает девок, так? Хотя, я всегда считал его пидаром, с такой-то слащавой рожей. Недавно я и сам попробовал парочку из его личной коллекции, правда так и не вернул, сильно потрепались, — от этого смеха у меня кровь застыла в венах. Я поняла, что теряю сознание, не в силах дышать. Феликс взглянул на меня, и этой секунды мне хватило, чтобы собраться. Его глаза цепляли, собирали в кучу.
— Так, Эмма… — Рафаэль обернулся ко мне. Выглядел он так, словно не было всех этих лет. Осторожно поднял лямки на плечи. Стерт пальцем кровь с моих губ, облизнул. — На вкус все та же. Феликс, тебе не повезло. На твоем месте должен был быть Матон, но эти олухи все напутали. Я разберусь с ними позже. А пока предлагаю подняться наверх. Хочу кое-что тебе показать.
Рафаэль поднимает меня за волосы и волочет вверх по лестнице, которая теперь кажется мне бесконечной! Подводит к номеру, где я и Матон занимались любовью. Заводит внутрь и швыряет на стол. Я кубарем слетаю вниз, ударившись головой. Следом заводят и Феликса. Двое ублюдков достают мобильники.
— Ты, — Рафаэль показывает на Тимура, — Скройся с глаз. Пока я тебя не прикончил. Матону еще рано знать, что его сын его главное несчастье. Эмма, ну в чем дело?! — Делает недовольно надутое лицо как у ребенка. — Я хочу, чтобы ты улыбалась, мы же делаем кино для твоего любимого Миши. А знаешь, мне интересно, будь он прежним жирдяем, без всех своих денег, кучи недвижимости, бизнеса и прочей хуйни, ты бы повелась? Ну что молчишь, отвечай! — хватает меня за челюсть, я пробую отвернуться, но получаю пощечину. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю, шлюха!
— Пошел ты!
— Рафаэль, ты помнишь, что случилось с Шишей? — Феликс как может отвлекает этих тварей от меня, удаляет момент моего избиения, или изнасилования, не знаю, что они там подготовили. — Так это Матон его пожалел, ты сдохнешь совсем иначе.
— Подожди, дойдет и до тебя очередь, и тогда посмотрим, как ты встретишь свой конец. А пока наблюдай, будет представление. Он заклеивает рот мне и Феликсу, а я молюсь, чтобы не заложило нос от подступающих слез.
Рафаэль возвращает меня на стол и встает позади. Мне дико холодно в одной майке, соски затвердели, штаны расстегнуты. На телефоне загорается огонек.