Внутренне я собралась, однако когда оказалась в атмосфере басов, красных огней и разврата, все равно оказалась не готова к разгульной атмосфере.
Марат лишь крепче обнял меня и повел через толпу. Пытаться что-то сказать ему было бессмысленно — музыка громкой, Марат бы меня не услышал. Я лишь гадала, зачем ему могла понадобиться я. Поневоле в голове снова закрутились дурные мысли, поток которых я не могла никак уменьшить и ждала подвоха буквально отовсюду.
Буйный протиснулся через толпу, занял свободный столик и подозвал официанта, сделав заказ. Для себя — крепкий виски, для меня — безалкогольный коктейль.
Здесь было намного тише, можно было говорить громким голосом и надеяться, что собеседник услышит.
— Зачем мы здесь? — все же спросила, не удержавшись.
Марат прижал меня к себе, поцеловал за ушком, лизнул мочку, выдохнув:
— Мне нужно поговорить с хозяином заведения. Он мне задолжал, тянет с оплатой. А ты…
Он посмотрел на меня темным взглядом, в котором плясали красные и синие огни танцпола.
— Раньше я бы здесь все тупо разгромил, — снова выпил спиртное. — Но сейчас думаю иначе.
Причем здесь я?
Нахмурилась…
— Не понимаешь, Синичка, — кивнул Марат. — Просто будь рядом. Такая, какая есть. Мне этого достаточно. Вернее, иногда даже не хватает. Как воздух… — снова начал целовать шею, обнимая. — Всего день не видел, словно вечность прошла.
Я начала таять под его поцелуями. Однако прилюдно не могла так откровенно целоваться и зажиматься. Пусть столик стоял в небольшой нише, все, кто попало, заглянуть не мог, однако мы были не наедине. Ладонь Марата скользнула под мою попу, я извернулась и пересела подальше, поправив на себе кофточку.
— Мы не одни, — напомнила ему.
— Для меня никого нет.
— Но не для меня. Я не хочу напоказ. Мне неприятно… — нахмурилась я, обняв себя за плечи.
— Скромница моя, — внезапно широко заулыбался Марат и присел ближе.
Я напряглась, однако на этот раз мужчина не стал меня обнимать и трогать всюду, просто набросил на плечи свой пиджак, окутав теплом, поцеловал в висок.
— Как иногда задевает то, что говорят другие, — выдохнул. — Шамиль не только тебе настроение испортил, но и мне наговорил дерьма.
— Что он сказал? — похолодела я.
— Грязь всякую, что ты ему глазки строишь и не прочь задницей покрутить, стоит только отвернуться.
— Он врет тебе, — сказала с першением в горле. — Все врет! Неужели ты ему поверил?!