Когда Лебедев-старший прилетел в Москву, то, первым делом, направился в Наркомат военно-морского флота. Николай Герасимович встретил его настороженно. Настороженно нарком Кузнецов воспринял и сведения, переданные флотской разведкой. Он считал передачу подобных сведений советской стороне целенаправленной провокацией немцев. И, потому, прочитал комиссару Балтфлота целую лекцию о вреде провокаций и о политических последствиях активных действий флота в столь сложной международной обстановке. В итоге, Лебедев ушел от него ни с чем. Теперь ему оставалось надеяться только на Жукова.
После совещания у Сталина, Жуков был не в духе. Он обматерил адъютанта и распахнул дверь собственного кабинета ногой. Его нервировала очевидность приближающейся войны, но еще больше нервировало наплевательское отношение руководства к ее приближению. Который уже день Сталин, как заведенный, твердил о том, что ни в коем случае нельзя поддаваться на провокации немцев.
И дело было совсем ни в том, что Иосиф Виссарионович исключал саму возможность войны с немцами. Наоборот, он считал, что такая война обязательно будет. Но только не прямо сейчас, а лишь тогда, когда Германия победит Англию. Он искренне верил, что Гитлер совсем не такой дурак, чтобы в точности повторять ошибку Наполеона. Потому он рассматривал договор с Германией «О ненападении», подписанный в 39-м, как гарантию отсрочки, необходимой больше даже Гитлеру, для того, чтобы покончить с Британией. И Сталин думал, что все пограничные провокации готовит та самая Британия для того, чтобы столкнуть лбами его, Сталина, и немецкого фюрера. А Америка, действуя в интересах своих английских союзников, тоже пытается способствовать такому развитию событий. Потому, чем больше Сталину докладывали о концентрации немецких войск на советских границах, тем больше увеличивалась его подозрительность, что все эти «разведывательные сведения» инспирированы англичанами и американцами. Дошло до того, что вождь стал с недовериям относиться не только к донесениям разведки, но и к сообщениям от официальных лиц, и не только от иностранных, но и от собственных послов и военных атташе. И везде видел провокации, подстроенные англичанами.
А какие там провокации, когда разведка ежедневно доносит, что немцы концентрируют на нашей границе большую часть всего вермахта? Эх, знать бы еще, где и какие они готовят удары? Пока же ничего про это Жукову толком известно не было. Как и дата начала войны разнилась. Сначала разведывательное управление докладывало о начале 20-го мая, потом 1-го июня, но ничего не происходило. Сейчас говорили уже про конец июня.