Кастиан бьёт лбом в лицо Деза. Нос разрывается от боли. Он мотает головой, но звёзды на небе и огни города вращаются перед ним. Он слишком слаб, чтобы призвать свою магию, и пока он медлит, принц набирается сил. Кулаками он бьёт наотмашь по лицу Деза, как матрос в кабаке. Он ударяет Деза коленом в грудь. Руки Деза слишком скользкие от крови, пота и грязи, его меч выскальзывает из пальцев. Перед глазами тёмные пятна. Дез падает. Не получается вздохнуть. Плитка на балконе тоже скользкая. С неба падают первые капли дождя. Воздух сгустился перед грозой. Дез пытается перевернуться на живот.
— Лучше бы ты пошёл домой, — говорит Кастиан, его голос слышится как будто издалека.
«Я и так дома», — думает Дез, но у него не получается сделать вдох.
Воздух едва продирается через его горло. Он подползает к мечу, сжимает его рукоятку и, шатаясь, поднимается на ноги. Кастиан рычит. Дез бросается на него и бьёт прямо в цель. Глаза Кастиана вспыхивают от удивления. Клинок Деза пробил слабое место в доспехах принца, точно под нагрудником, в то время как резкая боль пронзила его бок.
Они, как отражение в зеркале, одновременно падают на колени. Дез хватает принца за горло, и тот делает то же самое. Они истекут кровью и задохнутся, оба уйдут на тот свет, но не остановятся. Он должен убить принца.
— Рен, — еле выдыхает Дез.
Хватка Кастиана соскальзывает, но он хватает подвеску с медью на шее Деза, и кожаный шнурок рвётся. В его глазах растерянность смешивается с гневом, когда он смотрит на Деза. Что бы ни увидел принц, он колеблется. Впервые Дез видит страх на его лице.
— Андрес! — доносится знакомый голос.
— Отец? — взвывает Дез.
Мне не хватает воздуха, пока я убираю руки с висков Деза, а воспоминание растворяется в темноте. Я добираюсь до одеяла, тяжело дыша. Дез переворачивается на спину, и мы оба, затаив дыхание, смотрим на небо. Рана на шее пульсирует с резкой болью.
— Ты была права, — стонет он. — Это больно.
Я поворачиваюсь к нему и кладу руку на грудь, чтобы почувствовать биение его сердца.
— Я не знала, что ты ещё возвращался. Ты чуть не умер!
— Не умер же. Никто не знает, — он кладёт руку поверх моей, гладит большим пальцем новые шрамы, прогоняя ноющую боль, — только мой отец и его ученик, Хави. Когда они заметили, что я покинул караван, то вернулись за мной. Князь Дорадо всё-таки позвал своих стражников, и мы едва унесли оттуда ноги.
— Хвала Госпоже, — напряжение от всех ушибов и ран, полученных в этом бою, передалось мне. Я всё ещё чувствую его беспомощность, его страх, что сейчас он умрёт и последним, что он увидит, будет лицо человека, которого он ненавидит.