«Я доверяю тебе», — сказал он мне. С тех пор как мы покинули Эсмеральдас, он ведёт себя несколько иначе. Не могу сказать, что именно изменилось. Может, я проецирую на него свои переживания?
Тянусь за медной монеткой, которую он мне дал. Влюблённость, подарки — Дез и раньше не обделял меня вниманием, но этой ночью, казалось, он пытается прожить годы любви за несколько часов. Возможно, в глубине души он не верит, что мы переживём нападение на столицу.
Эта мысль вертится в моей голове, пока монетка крутится между пальцев. Я думаю о том, как принц сорвал её с шеи Деза. Мурашки пробегают по коже рук, когда в памяти всплывает холод клинка принца. Дез едва не погиб, они чудом сбежали из дворца, но он успел забрать эту монетку — семейную реликвию. Я провожу пальцем по рельефному рисунку. Кем была эта женщина, чей профиль отчеканен на одной из сторон? Ведь на монетах Пуэрто-Леонеса изображаются только мужчины из семьи Фахардо.
Я не надеваю монету на шею. Это было бы чем-то вроде обещания, которое мы не должны давать до поры до времени. Возвращаю монету в карман и пытаюсь заснуть.
Несмотря на спокойствие леса перед рассветом, умеренность течения бегущей реки и ровное биение его сердца, Дез спит беспокойно. Он вновь стонет, переворачиваясь от меня на спину. Свет раннего утра смягчает его черты, но когда я кладу ладонь ему на грудь, то чувствую, как напрягаются его мышцы, как сильно стучит сердце. Он пойман в ловушку кошмара.
В Анжелесе часто можно услышать по ночам всхлипы новобранцев, которые вновь и вновь переживают во снах события, полные ужаса и скорби. Монастыри, которые мы превратили в крепости, продуваются насквозь, и звуки разносятся ветром по длинным коридорам. Время от времени я прислушиваюсь к ним в ночи, и на утро жду, что исстрадавшиеся мориа придут с просьбой забрать воспоминания, преследующие их. Нередко я делаю этоиз чувства долга или потому что хочу нравиться людям, которым помогаю. Возможно, если я украду воспоминания, в создании которых отчасти моя вина, то тем самым исправлю то, что натворила в прошлом. А может, если я заполню мысли воспоминаниями сотен незнакомцев, то сумею просто забыть о причинённом мной ущербе. Но легче не становится, поэтому всё чаще я отказываюсь, и они уходят, проклиная меня.
Трясу Деза, чтобы пробудить его от тревожного сна. Он бормочет что-то невнятное и затем мычит. Мне знакомо это ужасное чувство — быть пойманным в ловушку собственного разума. В такие моменты кажется, что ты задыхаешься изнутри.
«Я знаю тебя. Я доверяю тебе».
Провожу пальцами по его лицу, такому родному, что мне не нужен солнечный свет, чтобы видеть его, — я и так помню каждую чёрточку. Мне хочется успокоить Деза так же, как одно его присутствие успокаивает меня. Я прикасаюсь пальцами к его вискам.