Ну вот, подумал он, теперь они оба вне опасности, что и требовалось доказать. Ай да Андор, ай да…
– Сукин ты сын, ты что творишь?!
Поглощенный своим невероятным успехом, он и не заметил, как Чандра впихнул его в межпространство и теперь орал в своем излюбленном режиме нон-стоп:
– Это же люди, понимаешь ты или нет? ЛЮ-ДИ! Они ЖИВЫЕ! У них есть ЧУВСТВА!! Им больно, в конце концов! Нет, права была моя супруга – андроиды не видят в людях смысла, они запросто могут предать, стоит только подкорректировать программу! У вас же нет никаких понятий о нравственности, вы не различаете добро и зло! У вас есть только «задание выполнено», а какой ценой – вас не волнует. А у ребенка, может быть, жизнь рушится!!
– Профессор, я вас услышал. Теперь послушайте вы меня.
Андор говорил сдержанно и вполне серьезно. Видимо, искусственно заблокировал на время программу эмоций.
– Во-первых, таким «безнравственным» меня сделали вы. Своими собственными руками. Моя программа – ваша программа, моя мораль – ваша мораль. Во-вторых, мы с вами оба знаем: я здесь для того, чтобы предотвратить двойное самоубийство, которое вы увидели в его «карте времени». Сделать это без определенных эмоциональных жертв не представляется возможным. Давайте рассуждать конструктивно, что дороже – жизнь или любовь?
– Вот откуда в тебе это, скажи, ну откуда?? Ты же за Анну в 25-м готов был жизнь отдать, да что там – и отдал! И ты меня спрашиваешь, что дороже?!
Чандра ходил туда-сюда по тесному межпространственному коридору. Откуда-то издалека, приглушенно, доносились звуки рояля – несчастный обладатель Гран-при топил в них свое горе.
– Ладно, дело сделано, назад не отступишь, – профессор наконец успокоился и сел рядом с Андором. – Да и не знаю я, честно говоря, как тут можно было бы по-другому… Но ты все же следи за «базой», если что почувствуешь – сразу ко мне.
* * *
Через несколько дней промо-мероприятия в Париже закончились, и Александр вернулся в Питер.
Андор следил за обоими подопечными, и все говорило ему о том, что волноваться не о чем. Вроде бы даже можно уже и возвращаться в свое время, но… что-то держало его в этом старомодном, технически отсталом – и одновременно, таком прекрасном мире.
Здесь у него когда-то были друзья… здесь он ЖИЛ настоящей жизнью… как человек. Отсюда, из этого мира, его самые дорогие воспоминания, здесь он умел ЛЮБИТЬ.
Да, у него теперь есть навороченная программа эмоций, но снова испытать любовь – такую, что хочется жизнь за нее отдать – он не мог. Хотел, но не получалось. Людей он понимал и жалел, заботился о них, как о больных и немощных – и это все было… НЕ ТО.