12 февраля
Дворец маркиза де Понте выходит на Большой Канал. Это чудо, с которым не могут сравнится ни наши шотландские замки, ни наши йоркширские имения. Настоящая театральная декорация, установленная здесь неведомо какой волшебной силой!
Вот уже два месяца, как я прибыл сюда на гондоле. У меня в кармане было достаточно денег, чтобы год прожить в этом городе, и рекомендательное письмо от посла Венеции в Лондоне. Оно позволило мне завязать знакомство с маркизом. Этого короткого письма, скреплённого официальной печатью, оказалось достаточно. И вот теперь Венеция стала моей второй родиной, и я здесь принят знатной семьёй так, словно эта была моя собственная семья. Маркиз — очаровательный человек, полный такта и предупредительности. Я думаю, что у него стоило бы поучиться обходительности всем нашим джентльменам, воображающим, что дворянский титул заменяет им хорошие манеры.
Среди обычаев этого дома, одним из них, наиболее близким нашему англосаксонскому духу, были удивительные беседы, которые мы вели до рассвета при свете свечей. Ибо маркиз являлся также и великим эрудитом, познания которого сильно удивили бы наших учёных мужей, которые думают, что им известно всё. Я с удивлением обнаружил в библиотеке дворца собрание очень редких книг. Там были древние работы по метафизике, чтение которых казалось мне наискучнейшим занятием. Маркиз же поглощал эти книги с такой жадностью, с какой некоторые поглощают бульварные романы.
Может быть, здесь дело было в семейной магии, в культурном наследии, превратившемся в наваждение! Он сам опубликовал сборник стихов под знаменательным названием «Праздник мёртвых». Эти стихи, казалось, прекрасно подходили к венецианскому характеру, так как в Венеции даже смерть является праздником. Просто мертвец надевает новую карнавальную маску, более тусклую и бледную… Но праздник, тем не менее, продолжается.
13 февраля
Каждый день к нам с визитом является граф Бороложовак, румынский дворянин, находившийся в изгнании по какой-то неясной причине, которую он, однако, не собирался никому открывать. От домашней прислуги, которой всегда всё известно, я узнал, что дело было в любопытной наследственной болезни, вызнанной климатом и уединённым географическим положением Балкан. Однако здешний климат для румынскою графе не мог быть более благоприятным. Влажность разрушала бронхи, комары разносили лихорадку… поговаривали даже о холере. Иногда в часы одиночества мне доводилось скучать по английским ландшафтам, но стоило провести вечер в театре «Фениче», как всё сразу же забывалось. Я думаю, что Венеция воздействует как волшебный эликсир забвения… В этом состоит истинная сила этого города, утратившего былую славу, но сохраняющего в своём взгляде пламя, которое придаёт куртизанкам вид королев. Недаром мы находимся здесь у врат Востока…