Я знал, что-то должно было произойти. Я чувствовал, как во мне возрастает то напряжение, которое доводит до предела людей с самыми крепкими нервами.
Владимир С. тоже ждал чего-то, но я не знал, чего именно.
Поздним вечером того же дня, словно отвечая чаяниям замёрзшей природы, разразилась сильнейшая буря.
Горы ощетинились молниями, многократно отражая раскаты грома. Казалось, один из дакских легионов в боевом порядке извергал грозу на своих недругов. Будто воинственное прошлое Трансильвании возрождалось в расколотом небе, и мне чудилось, что я там видел дакские щиты, украшенные драконами. Несколько тысячелетий назад Бессмертные этой долины уже носили изображение дракона на своём боевом оружии!
Мы собрались в большом зале постоялого двора. Каждая вспышка молнии придавала нашим лицам трагические черты, делая их похожими на каменные маски, на которых навеки застыла гримаса нескончаемой боли.
Натали попыталась улыбнуться. Но я знал, что она напряжена до предела. Дело было не столько в ударах грома, сколько в убийственном магнетизме, заряжавшем воздух. Именно он сейчас создавал гнетущую атмосферу.
Только прерывистые отблески грозы освещали нас, и в эти доли секунды я видел, что все мы ждали чего-то ужасного, вроде встречи с самой молнией. Порывы ветра сотрясали старый дом, и, наконец, пошёл дождь.
Теперь существовал лишь этот монотонный дождь, окутавший нас жидким саваном, сотканным из ностальгических мыслей и приглушённой боли.
Вдруг мы почувствовали, что стали свободны, может быть, немного ближе к этой дикой разбушевавшейся природе, к этому фантастическому небу, наполненному огнём.
Владимир С. не говорил ни слова. Я зажёг подсвечник. Пламя отбросило на стену чудовищную тень его головы.
Я выбрал этот момент, чтобы нарушить молчание, чтобы утвердить нашу независимость и показать, что наша судьба принадлежит только нам одним.
— День приближается. Завтра мы уезжаем в Валахию.
— В Валахию?
— В Валахию. То есть в Куртя де Арджеш.
— Кто вам сообщал о необходимости такого отъезда?
В его глазах блеснул огонь.
— Мы сами это решили. Впрочем, разве все мы не должны оказаться там в предусмотренный день?
Его лицо внезапно расслабилось, словно в результате какой-то пришедшей на ум мысли. Владимир С. в совершенстве владел искусством контролировать свои эмоции.
— В конце концов… почему бы и нет? Вы вольны ехать первыми. Всё-таки я дал бы вам совет. Ничего не пытайтесь делать до нашего прибытия… Вы ничего не знаете о том, что можете обнаружить. Смерть — ничто по сравнению с тем, что дремлет в недрах под Куртя де Арджеш.