Нельзя. Я твердила себе это слово в своих мыслях, но видела перед собой только его глаза, слышала только его сердце — такой же учащенный ритм. Я плыла в этих волнах, умирала и возрождалась, а Ранисах делился со мной дыханием, словно отдавая часть своей жизни.
— Моя… Моя… — шептали его губы, будто в бреду, а пальцы впивались в нежную кожу, ласкали бедра. Губы покрывали поцелуями мое лицо, волосы, что разметались по подушкам. Я делила его безумие, жадно впитывая те эмоции, которыми он меня одаривал. Сумасшедшая? Глупая? Тысячу раз да, но убила бы сейчас того, кто решил бы нас отвлечь друг от друга.
Это было чем-то невероятным. Сказкой, волшебством, самой магией. Никогда я не испытывала ничего подобного. Разум кричал о том, что я совершила свою самую огромную ошибку, а сердце пело, потому что эта ошибка стоила того, чтобы ее совершить.
Едва страсть схлынула, я хотела вернуться к первоначальному плану, но на место всепоглощающей страсти пришла невероятная нежность, от которой даже дышать было больно. Ранисах не желал выпускать меня из своих объятий. Он не желал давать нам передышку, и к рассвету я поняла, что таинство, совершающееся между мужчиной и женщиной, может быть совсем другим.
Движения могут быть неторопливыми, мягкими, тягучими, как сладкая патока. Поцелуи могут обернуться цветочным медом, когда вы касаетесь губ едва-едва, будто боитесь спугнуть наваждение. А объятия — они не причиняют боли, от которой разжигается голодный пожар страсти. Нет, вас окутывает наслаждение, что разрешает изучать друг друга, очерчивать каждый изгиб, рассматривать каждую черточку. И этот огонь — он страшнее в сто раз, потому что я не хотела ощущать спокойствие в этих объятиях. Я не хотела пропитываться доверием и вручать себя Ранисаху. Я не хотела ощущать единение и тепло, от которого что-то болезненно сжимается в груди, а слезы наворачиваются на глаза от понимания, что любовь никуда не делась.
Чувства не ушли. Только затаились на время, чтобы обрушиться на меня здесь и сейчас, именно в эту минуту. Обрушиться осознанием, что мне по-прежнему нужен этот мужчина. Нужен как воздух, как вода в пустыне Певерхьера. Нужен весь целиком и полностью, с его невыносимым характером и этой бездной, что скрывается в его глазах.
Я не потянулась за кочергой. Вздрогнув, испугавшись того, что осознала, вцепилась в плечи мужчины. Ощутив мою дрожь, он подался вперед, остановился, обеспокоенно всматриваясь в мои глаза. Хотел что-то спросить, сказать, но я не дала ему этого сделать, потому что его слова могли окончательно разрушить мою волю. Я чувствовала, что могу позволить себя обмануть, но обманываться не желала. — Я тебя люблю, — прошептала я, чтобы сбить его с толку, и со всем невообразимым упорством потянула в себя его силу, оба его дара.