Ягоды оказались незрелыми, или мои навыки не такими хорошими, как я себе возомнила, но повозиться пришлось. То ягоды, словно живые, разбегались в стороны, то не поддавались и казались каменными, но всё же я победила.
Ссыпала, перепачкав платье и пальцы соком, в горлышко бутылки и хорошенько взболтала. Наверное, надо было дать настояться, но время, время, оно утекало. Или нет, и если нет, то Кестеру не поздоровится.
Так я утешала себя, стараясь не думать, что если ничего не сработает, и он, этот сукин Маг не вернётся ко мне. Совсем не вернётся. Наверное, тогда, а если быть точной, то так я и поступлю, отправлюсь искать средство, чтобы вырвать его из-под стражи Загробного Пса.
Я налила вино в бокал и залпом опрокинула его, прислушавшись к ощущениям. Ничего не изменилось, наверное, Форин просто смеялась надо мной, или средство работает лишь с её благословения. Отогнав тревожные мысли, я плеснула в бокал ещё вина и подошла к дивану.
Аккуратно села на край, погладила Кестера по холодной руке, накрыла её ладонью, желая согреть хоть на толику. И пользуюсь платком, чтобы не сильно облить его одежду, поднесла бокал к посеревшим губам. «Работай же!» — мысленно приказала я себе, чувствуя, что сейчас разревусь.
Влила половину, вытирая вино, стекавшее по краю его рта, и приготовилась ждать. Долго, если понадобится, я останусь здесь до утра.
Кестер не мог вот так уйти, не хотелось думать о том, что ему стоило добиться положения пусть и в мире мошенников всех мастей, как он пережил трагическую смерть матери и равнодушие родного отца, не видевшегося с ним только потому, что отпрыск не рождён в законном браке.
Я сидела, слушая тишину и держа его руку в своих ладонях, а потом решилась погладить его по щеке, уговорить вернуться.
Старая Сэра, нянечка в приюте, всегда рассказывала малышам перед сном, что если разговаривать с тем, кто близок, он услышит и придёт. Малышки говорили с мамами, которые их бросили.
Но ни одна из них не вернулась за дочерью. Не для того отдавали. Но ведь это не значит, что нас не слышали!
Вот и я надеялась достучаться до души Кестера.
— Хочу, чтобы ты рассказал мне о себе, — говорила я, глотая слёзы, сдерживать которые больше не было ни сил, ни желания, ни необходимости. — Только возвращайся, и я отпою тебя всеми отварами, которые знаю. И узнаю ради тебя ещё больше.
Я склонила голову ему на грудь и говорила, очерчивая пальцем пуговицу жилета.
— Я многому научилась, так что смогу сделать невозможное. Даже отвар из руты, разгоняющей кровь, смогу приготовить, — я говорила и говорила, потому что боялась замолчать и уступить Кестера тишине. Смерти. — Настойку, чай могу заварить, крепкий, дающий силы.