Я устала сопротивляться, хотя всё ещё не верила, что сдамся вот так, без обещаний и даже без надежды на то, что мы и дальше сможем быть вместе. Конечно, а он прямо об этом говорит, это невозможно.
— Пусти меня, пожалуйста! Я потом пожалею, — взмолилась я в последний раз.
Глупо, должно быть, выгляжу: лежу на диване полураздетой, бесстыдно поддаюсь на ласки мужчины, соблазняющего меня по прихоти и от скуки, а сама говорю о чести!
Мямлю, как благородная институтка, и мечта, чтобы он продолжил. Чтобы не отпускал, соврал о будущем, но сделал так, как мы оба хотели.
Кестер отстранился и заглянул мне в глаза:
— Нет, я не допущу, чтобы ты пожалела. Просто поверь.
Больше мы не разговаривали: я отдалась ему безропотно и с радостью, словно сегодняшняя ночь была последней в моей жизни.
Кестер прав: счастье, что он выжил и вернулся, неужели ради такого, я бы не пожертвовала честью?!
И это не было пошлым и не казалось развратом, скорее добровольной жертвой, слиянием двух усталых бороться за положение в мире людей, почти равных в стремлении обрести Силу, чтобы жить так, как мы хотим, а не так, как предназначено для нас чужими.
Я осознавала, что вступила на скользкий путь, что теперь, потеряв девичье сокровище, буду вынуждена либо согласиться на брак с тем, кто станет унижать и попрекать меня этим, либо останусь одна, как Ванда.
Но даже если бы мне сейчас сказали, что ночь, проведённая с Кестером, в итоге приведёт меня в бордель мадам Фик, я бы и тогда от неё не отказалась.
Посредине Непроторенного леса я получила то, о чём и не чаяла, когда отправлялась в это путешествие. Любовь и признание.
— Неужели ты думала, что я просто так нахожусь рядом и уберегаю тебя от неосторожных слов и поступков? — спросил Кестер, когда мы лежали обнявшись после довольно нежного и бережного с его стороны акта любви. -- Это я сказал Ванде, чтобы взяла тебя и учила.
Он дотронулся губами до моего лба, и я посмотрела в его глаза:
— Наверное, ты всегда хотел, чтобы я отработала твою помощь?
— Снова стараешься обидеть меня, София? Я могу рассердиться и уже не заботиться о твоём комфорте, по крайней мере, некоторое время, — улыбка Мага стала такой, к какой я привыкла. Дерзкой, самонадеянной.
И когда я уже хотела ответить в тон его признанию, он закрыл мне рот поцелуем.
— Не бойся, я не стану тебя преследовать, — ответила я, когда снова обрела способность говорить и размеренно дышать.
— Я этого не боюсь, но сам такого пообещать не могу, — рассмеялся он и крепче прижал меня к себе.
Вышла я из комнаты Кестера уже на рассвете, отказавшись от его первоначального предложения остаться здесь до самого отъезда.