Разумеется, после того как я выясню, куда он дел мою шляпку.
— Я ведь предупреждала, что вернусь за ней сегодня.
Взметнувшаяся вверх бровь и пристальный взгляд всегда оказывали на собеседника магическое действие: тот понимал, что я не шучу. А теперь у меня ещё и вопросы по поводу бандитов, подозрительно скоро напавшим на меня после посещения его лавки, оставались.
— И вы знаете, что после того, как я от вас ушла, меня пытались ограбить. И покуситься на мою девичью честь.
— Да вы что! — пробормотал плюгавый и отчего-то открыл и сразу захлопнул хозяйственную книгу, в которую обычно вписывают продажи и прибывший товар. — У нас такой приличный район, но, конечно, швали везде хватает.
— И вы совсем к этому непричастны?
Мой елейный тон и снова взметнувшаяся вверх правая бровь должны были окончательно убедить торговца, что его оправдания кажутся мне попыткой уйти от ответа.
— Нет, как вы могли такое подумать?!
Он возмутился слишком спокойно, словно только и ждал, пока я брошу в лицо обвинение. Готовился, леший полулысый!
Магией, которая бы могла выбить из него правду, я не обладала, зато сообразительностью вполне. И небольшим житейским опытом.
Плюгавый не из тех, кто врёт, как дышит, он и сам не рад, что попал в такую ситуацию. Надавить, пригрозить, блефануть, — и он всё расскажет.
— Впрочем, это неважно, — бросила я и повернулась вполоборота к своим мордоворотам. — Я сейчас позову их, и ты всё это повторишь. Правда, боюсь, они не будут столь терпеливы, как я.
И в доказательство своих слов я помахала амбалам в знак того, что всё в порядке.
— Госпожа, — залепетал торговец, побледнев пуще прежнего. — Мне проблемы не нужны, но поверьте, я не имею отношения к этим…отбросам. Но это правда, что они пасут честных граждан, только куда полиция смотрит! Видно, не так просто с ними справится. На экипажи они, конечно, не нападают, а вот вас сразу заприметили. Тот, кто заходит в лавки, всегда при деньгах. Говорю же, лёгкая вы для них добыча, уж простите, госпожа.
В конце речи плюгавый совсем расстарался и начал откровенно льстить, назвав вчерашнюю побирушку «госпожой» аж несколько раз подряд.
И улыбался так неприятно, жалобно, глаза прятал. Словом, я так и думала: разбойники эти здесь часто пасутся, следят, кто заходит в лавки, а время такое было, обеденное, когда посетителей почти нет. И тут я нарисовалась!
Можно было бы наказать торговца, только сомневаюсь, что амбалы зашли бы так далеко, чтобы исполнять мои приказы. Да и, если подумать, этот человек такая же жертва обстоятельств, как и я.