Чем больше я узнавала Ванду, тем меньше было охоты задавать глупые вопросы. На дельные замечания хозяйка охотно реагировала, а вот чушь не выносила.
Громко фыркала и морщила лоб, будто соседская кумушка, услышавшая невероятную сплетню.
— Он не захочет снова вам навредить?
— Кто знает, София, кто знает! Поэтому я и говорю, иногда на какое-то время лучше исчезнуть. И тебе, и мне. Как только получится, сразу и отбудем.
Мы обе резко замолчали и быстро покончили с обедом. Пришла пора собираться обратно.
Я быстро складывала высушенные травы, оборачивая в тонкую бумагу и карандашом царапая на ней название сбора. Ванда только хмыкала, наблюдая, как я слюнявлю карандаш и старательно вывожу слова на бумаге:
— Надо знать траву в лицо. По внешнему виду определять, что ты держишь в руках. А иногда и по одному запаху. Змеи и те знают запахи растений, а ты, травница, нет.
Я только кивала и продолжала своё занятие. Пока мне до мастерства Ванды, как отсюда до границы Севера, где кончается Непроторенный лес. И всё же одна мысль занозой засела в сердце и мешала думать о предстоящей поездке, как о чудесном посвящении в тайны природы и ремесла.
— А если другой человек, ну, тот, что приходил к вам и говорил о моих родителях, решит, что я уехала навсегда и не станет больше меня искать? — спросила я у Ванды, когда мы миновали городские ворота.
Стражники при виде моей хозяйки старательно отводили глаза, самые молодые чертили в воздухе охранные знаки.
— Я же говорю: ещё одна причина поскорее убраться из столицы. Ты сама-то веришь, что те, кто отдали тебя в приют новорождённой, вдруг станут искать встречи через много лет? Только если за принца замуж соберёшься, как в песне поётся!
Я опустила голову и до самого дома вопросов больше не задавала. Хозяйка права: с чего бы вдруг интерес моих настоящих родителей пробудился именно теперь? Ни когда я росла в приюте, ни когда выпустилась из него и полгода жила в столице…
Хотелось бы верить в сказку, что меня украли в младенчестве, а потом подбросили в приют, но это противоречило здравому смыслу. Не проще ли было просто убить ребёнка? И по каким-таким особым приметам отыскали меня родители, если этих примет попусту нет?!
Я все думала об этом, пока разбирала собранные травы. Сухие веточки измельчались с помощью пестика, а иногда и крошились вручную, потом ссыпались в банки из непрозрачного стекла, каждая подписывалась, а также было обязательным написать время сбора.
Те, что ещё недостаточно высушились, раскладывались на тонкой бумаге рядом с открытым окном в кухне.