Благо мы люди образованные и понимаем, что это не конец света, однако внутреннего нытика никто не отменял.
– Давай бери этот открепительный талон и приезжай ко мне.
– А как же вирус?
– Черт с ним, твое психическое спокойствие мне важнее.
Через час он был у меня.
Мы нажрались, наревелись, поржали.
– Ты предполагаешь от кого заразился?
Леша кивнул головой.
– От Пети.
Я от изумления открыл рот.
– После того, как вы расстались, он пустился во все тяжкие. Уехал в Берлин, посещал там какие-то сомнительные вечеринки, видимо там и подхватил.
– Черт!
– Месяц тому назад он позвонил и сказал, что у него положительный, я сдал, но с этим вирусом совсем забыл забрать результат. Неделю тому назад он мне напомнил…
– И ты неделю молчал?
– Честно говоря, я боялся…
– Чего?
– Не то, чтобы перестанешь общаться со мной, а будешь сторониться, ну, ты понимаешь.
– Ты дурак совсем! Я такого никогда не сделаю! Мы с тобой столько вместе прошли! Сколько ты меня вытаскивал из говна, я тебе помогал, мы родные люди.
Он меня обнял и уткнулся в шею.
– Спасибо тебе, мой дорогой.
– Иди в жопу, дурила, – я погладил его по волосам. – И что у вас сейчас с Петей? Не злишься на него?
– Все так же. Встречались иногда до карантина. Я его ни в чем не виню, сам виноват. Один раз презерватива не было, и я сказал, давай без него. Насчет себя я был уверен, у меня кроме него партнеров не было, и я каждые полгода проверяюсь. Ему я почему-то тоже доверял.
Потом мы выпили еще, пошли танцы, песни, сентиментальные разговоры. Я рассказал ему про Гордея, признался, что как-то не однозначно отношусь к нему и, судя по всему, и он ко мне, Лешка советовал не выделываться и напрямую сказать Гордею о своих чувствах, когда он выйдет из больницы…
Я не хотел об этом думать, но мысли о печальном исходе непроизвольно забирались мне в голову. Ночью приснился сон, Гордей, почему-то в открытом гробу лежит в могиле, льет дождь, я стаю на коленях у края. Вода наполняет могилу, я хочу прыгнуть в нее, Катя оттаскивает меня, вокруг стоят люди и просто смотрят.
– Ему холодно, он весь промок, его надо достать! – орал я.
Я вырвался из рук Кати и прыгнул. Тело уже исчезло под мутной водой. Я водил руками под водой, пытаясь нащупать тело Гордея, но его нигде не было. В какой-то момент я задрал голову и увидел, что около края могилы стоят Катя и Гордей. Она держит его под руку и улыбается, он печальными глазами смотрит на меня.
– Я люблю тебя, – шепчет он.
Проснувшись, я еще какое-то время лежал в кровати, за окном шел дождь.
К смерти у меня странное отношение. Как будто в организме включаются защитные механизмы. Я не впадаю в панику, истерики, на похоронах родителей я даже не плакал. Меня только жутко трясло. Я научился запрещать себе думать о том, что я больше их не увижу, первое время старался не вспоминать прошлое – хорошее, плохое – любое. На следующий день после похорон я собрал все их вещи и убрал на антресоль, чтобы они не попадались мне на глаза, убрал все фотографии с ними. Это очень похоже на бегство, возможно, но так мне было легче пережить горе, избавиться от тянущей тоски безысходности внутри. Когда ты понимаешь, что многое в этом мире не зависит от тебя, и важно твое отношение и насколько хорошо ты сможешь сохранить трезвый рассудок. Быть может, кто-то скажет, что так неправильно, надо чтить память умерших, избавляться от их вещей в первый же день – кощунство. Только эта показуха не для меня, кому будет легче, если я начну культивировать боль и горе внутри себя, убиваться. Соседям, родственникам, которые будут качать головой и жалеть меня! А на хрен мне эта жалость сдалась? Как она мне поможет, когда я сойду с ума?