– Мы никому не нужны, – произнес я. – Самое главное понимать это, в дальнейшем легче жить и ни на что не надеяться. Жить просто для себя.
– Это же эгоизм.
– Если ты не будешь эгоистом, ты потеряешь себя. Можешь растрачиваться, дарить, только что от тебя останется?
– Странно слышать от тебя эти слова, ты же не эгоист. Ты нянчишься с нами.
– А почему, ты думаешь, я один? Потому, что мне еще не встретился такой же парень, как мои друзья. С которым все было бы взаимно. Который был бы настолько другой, что понимал и принимал и мою индивидуальность. Я понимаю – это утопия! Но надежда есть!
Ближе к четырем утра Ники отвел меня в сторону и сказал:
– По ходу, твоему красавчику пришел конец!
– Кому?
– Соседу. Данила в пьяном угаре поделился с Катей своими подозрениями, что Гордей гей, так как замечал его взгляды в твою сторону.
– Видимо, конец пришел и мне.
В этот момент Катя направлялась в мою сторону. Она чмокнула меня в щеку, еще раз поздравила с праздником и ушла.
11-го марта ВОЗ объявила вспышку COVID-19 пандемией. Европу во всю штормило, десятки тысяч заболевших и смертей. В России пока было тихо, и не верилось в киношное развитие событий. Пока тебя не касается, кажется, что этого нет…
После Нового года Катерина стала более сдержанной в общении со мной, если не сказать холодной. 1-го января, когда она проснулась, сделала вид, что не помнила своей утренней выходки. Я не стал напоминать. Боялся прямого разговора. На тот момент у меня не было четкого оправдания. Черт возьми, я даже не знаю, что ей сказали, о каком оправдании я вообще мог думать. Но когда знаешь, что рыльце в пушку, мозг начинает подбирать варианты безболезненного выхода из острой ситуации. Благо до кризиса не дошло и все успокоилось, так и не начавшись.
Вернувшись второго числа в Москву, до весны мы не ездили на дачу. Я преподавал, переводил и все чаще думал о теме книги, которую хотел бы написать. Всплывали различные темы, но я не мог определиться. Катерина целыми днями пропадала на работе, все чаще и в выходные тоже. Напряженность, которая повисла в воздухе, немного раздражала меня, но выяснять причины я не собирался, по крайней мере пока.
Мы все эти десять лет, не особо-то и были близки, если разбирать наши отношения с точки зрения среднестатистической семьи. Все чаще, каждый сам по себе, а теперь и вовсе превратились в соседей.
21-го марта, в субботу днем, я приехал на дачу.
Соседи не подавали признаков жизни. Возможно, Егор съехал и участок продали, либо он пустовал. Но лучше бы его продали, чтобы кто-то другой наполнил его жизнью. Почему-то подумав о нем как о заброшенном, мне стало грустно и тоскливо. Но около пяти вечера участок ожил, осветился фонарями и наполнился уже знакомыми голосами и смехом, как и их бокалы коктейлями.