Но ненадолго. Вскоре Гермиона поняла, что Снейп ее избегает. В субботу был поход в Хогсмид, где она мельком видела его с Эйвери и Мальсибером. На ужине он не появился. И все воскресенье Грейнджер тоже не могла выцепить из толпы его темные волосы. Это ее ужасно выводило из себя. В голову начали лезть мысли о том, что он, вероятно, сожалеет или боится, перекрывая собой все то хорошее, что произошло… Ведьма приняла твердое решение поговорить с ним. Сразу после сдвоенного урока в понедельник.
Настроение у Гермионы было просто отвратительным, если не сказать хуже. А когда прозвенел звонок, а место Снейпа оставалось пустым, ведьма едва сдерживалась от того, чтобы прямо сейчас не найти этого мелкого, надумавшего себе черт знает что… Она резко выдохнула, когда он вбежал в класс, немного запыхавшийся. Их глаза встретились, впиваясь друг в друга. Снейп пришел в себя первым.
— Прошу меня простить, профессор Радев, меня задержал профессор Слагхорн.
— Садитесь на свое место, мистер Снейп, — холодно сказала Грейнджер. Ее голос так значительно отличался от того, каким она обычно говорила с Северусом, что это не осталось незамеченным. Северус ссутулился и прошел к своей парте, игнорируя заинтересованные взгляды гриффиндорцев и особенно кривые ухмылки Мародеров. Гермионе стало жаль, что она не сдержалась, но два дня неопределенности и метаний сделали свое дело. Теперь она слишком скучала по нему. И слишком злилась.
Урок прошел тихо, без сюрпризов от студентов противоборствующих факультетов. Видимо все ощущали ее отвратительное настроение, липкими волнами расходящееся по классу, и не решались его усугублять, отказываясь рисковать баллами — они и не догадывались, что баллы — меньшее, что им бы грозило. В таком настроении она могла снять несправедливо много, но ещё скорее могла бы проклясть. Прозвеневший звонок принес с собой возбужденный гомон, шум собираемых сумок и топот ног, набатом отдававшиеся в голове.
— Мистер Снейп, задержитесь, — безапелляционным тоном сказала Грейнджер, не поднимая голову от бумаг, в которых размашисто что-то писала. Она не посмотрела на него, чтобы проверить, слышал ли он ее: знала, что слышал, скорее всего, он ожидал этого. А смотреть на ухмыляющиеся физиономии Поттера и Блэка желания совершенно не было.
Класс опустел и повисла тишина, нарушаемая только одиноким скрипом пера, однако неритмичный шум в голове ещё звенел. Гермиона писала сосредоточенно и твердо, чуть не прорывая бумагу, пытаясь в это время обуздать рвущуюся наружу обиду и злость.
— Профессор?