ЭЛЬФИЙСКАЯ САГА. ИЗГНАННИК
Посвящаю тем, кто в моем сердце, но кого уже нет рядом
ПРОЛОГ
Холодный лунный свет вливался в тюремную камеру через узкое, забитое решеткой, окно. Синеватый сумрак подрагивал и, тая под натиском света, медленно обнажал силуэт одинокого пленника. Он сидел на каменном полу, прислонившись спиной к холодной скользкой стене с согнутой в колене ногой и низко опущенной головой. Копна черных спутанных волос свисала до босых ступней несчастного.
Тяжелые литые цепи обхватывали запястья и лодыжки пленника, и спадали к ногам кольцами блестящих неподъемных змей. На горло нацепили шипастый ошейник, чтобы причинить больше боли. Из одежды оставили только черную рубаху, сотканную некогда из дорого халлийского шелка, узкие черные брюки и широкий серебряный пояс с узорным рисунком, который дважды обвивал его талию и был связан в узел спереди.
Он не шевелился много часов — со стороны могло показаться, он давно мертв. Но, как говорят мудрецы, первое впечатление всегда обманчиво лжет даже глазу Всевидящего. Лунный луч, текший по стене, дрогнул и соскользнул на пленника, осветив затылок холодным серебром. Закованный в цепи вдруг хрипло вздохнул и поднял голову, слипшиеся от крови и пота волосы колыхнулись, обрамив бледное худое лицо.
По всей видимости, пленника ослепили — его глаза перетягивала тугая повязка: по впалым щекам, очерчивая высокие скулы, струилась кровь. К тому же несчастный был жестоко избит и серьезно ранен. Покоившуюся на колене левую руку украшало кольцо, вырезанное из цельного кристалла. На гладкой поверхности сверкала алмазная печать древнего эльфийского рода Дракона и Змеи: переплетенные между собой черный эбонитовый дракон и белая змея из лунного камня — а с пальцев капала кровь, бесшумно ложась на пыльные тюремные плиты.
Несчастный откинул голову, прислоняясь к склизкой стене. Он уже знал, за ним шли, и губы тронула горькая усмешка. Враг послал верных «псов» — тяжелые глухие шаги слышались из-за дубовой двери, крепко-накрепко запертой засовами по ту сторону. Судя по шаркающим звукам — подходили двое. Немного же охраны для того, кто приговорен к смерти и проклят королем.
Окошко, прорезанное в дубовой двери, откинулось, и в полумрак вкатились тени; потом мелькнула одна пара грозных глаз, а следом вторая. Охранники-орки заглядывали в камеру, окутанную мглистой холодной тишиной, чтобы справиться: не сдох ли еще предатель.
— Эй, ты!
Пленник не шевелился. Освещенное лунным светом лицо, залитое кровью, походило на маску, высеченную из снежного мрамора, без тени эмоций, без отблеска чувств, без признаков жизни. Пришедшие орки перепугались, в голосе одного послышалась хриплая дрожь: