– Васель может вскипеть, но ненадолго, малышка… Не думай об этом,– словно прочитал ее мысли Анвар,– я завидный жених, Аммули… В Сирии имя моего отца и деда легендарно, возглавляемый мною холдинг один из крупнейших в регионе… Я смогу тебе дать все то, что хотел бы дать сам своей дочери, выдавая ее замуж,– деньги, положение, власть… Но разговор сейчас не о твоем отце, не о вашей семье и даже не о Сирии, храни ее Аллах, разговор о тебе… Я могу дать самое главное, Аммули… Я могу дать тебе любовь… Мы можем дать это друг другу… Разве это того не стоит?– его пальцы становятся более настырными, более наглыми, а голос еще более сексуально– шершавым… Губы опускаются на шею и собственнически целуют. Ей кажется, что он теперь настолько резок и нетерпелив, что от его поцелуев останутся следы…
– Анвар…– шепчет она, хватая его за руку и выгибаясь. Сама пока не понимает, что с ней происходит… Что это за такая сладкая мука… И в то же время страх, смятение…
– Что, малышка? Только скажи…– и почему ей кажется, что он сейчас улыбается ей в затылок… Рука собственнически накрывает тугую грудь, сжимает сосок… Ей это причиняет дискомфорт и в то же время, от этих грубых и наглых прикосновений простреливает тело…– Скажи, что ты хочешь быть моей…
– И что тогда?– шепчет она… Поворачивает свое лицо к нему… Глаза с расширенными зрачками, влажные… Она вся напряжена, на пределе…
– И тогда я сделаю тебя своей, Аммули…– толкается в нее пальцами, отчего девушке становится больно, а потом ударяет по клитору– и ей уже приятнее… Амаль откидывает голову ему на плечи, пытается расслабиться, сосредоточиться на приятных ощущениях, но страх всё перебивает…
Анвар не дает ей отдышаться… Она чувствует, как он подхватывает ее на руки, несет в спальню, кладет на кровать и умело стягивает с девушки одежду. Холодное покрывало постели соприкасается с горячей кожей… Ей снова неловко и непривычно, его жадный взгляд оголяет ее до самых нервных окончаний… Голова горит… Разум снова начинает слабо протестовать от его действий… Пока его руки нагло блуждают по ее голому телу, Амаль поворачивает голову набок. Там ее фото с Мадлен. Девушки на какой– то вечеринке, сфотографированы на ходу на пленку Паларойда… Столько в их лицах радости, беззаботности… Столько веселья… Мадлен любит свободу, она самая смелая из всех них в семье, даже смелее Микаэла… тот все равно бесконечно привязан к отцу и зависим от его мнения, хоть сам себе в этом признаться и не может… Только строптивой Маду наплевать на чужое мнение… Это всегда и пугало, и восхищало Амаль в старшей сестре… А потом девушка вдруг вспоминает их последний разговор с ней… Это было неделю назад. Маду звонила из Сирии. Впервые Амаль слышала ее слезы… Боль, смятение… Она рассказывала, что отец нашел ей мужа… Что ее хотят отдать за малознакомого мужика только потому, что тот – выгодная партия, его статус и положение подходят… Сказала, что понятия не имеет, как сможет объяснить всей их семейке и будущему муженьку, что она, мягко говоря, давно не невинна, сказала, что даже подумывает пойти и секретно восстановить девственность операционным путем, дабы избежать жуткого скандала… За их откровенный разговор Маду почему– то много раз повторяла, как ей жаль… Какая она несчастная… Что только она, Амаль, важна для нее, имеет значение… И меньше всего в жизни она хотела бы сделать больно ей… Амаль тогда списала ее хаотичное блуждание мыслей на стресс и переживания, а еще поняла одно – даже такую свободолюбивую и смелую девушку, как Мадлен, могут заковать в оковы условностей и правил семьи и восточного общества, могут сломать без права на починку…