. Да “аще бы ми врагъ поносилъ, протьрпелъ убо быхъ, аще бы ненавидя мене вельречевалъ, укрылъ быхъ ся”.
[890] Нъ ты, Господи, вижь и суди межю мною и межю братъмь моимь. И не постави имъ, Господи, греха сего, нъ приими въ миръ душю мою. Аминь».
И възьревъ къ нимъ умиленама очима и спадъшемь лицьмь, и вьсь сльзами облиявъся рече: «Братие, приступивъше, съконьчаите служьбу вашю. И буди миръ брату моему и вамъ, братие».
Да елико слышаху словеса его, отъ сльзъ не можааху ни словесе рещи, отъ страха же и печали горькы и мъногыхъ сльзъ. Нъ съ въздыханиемь горькымь жалостьно глаголааху и плакаахуся и къжьдо въ души своей стонааше: «Увы намъ, къняже нашь милый и драгый и блаженый, водителю слепыимъ, одеже нагымъ, старости жьзле, казателю ненаказанымъ! Кто уже си вься исправить? Како не въсхоте славы мира сего, како не въсхоте веселитися съ чьстьныими вельможами, како не въсхоте величия, еже въ житии семь. Къто не почюдиться великууму съмерению, къто ли не съмериться, оного съмерение видя и слыша?»
И абие усъпе, предавъ душю свою въ руце Бога жива, месяца июлия въ 24 дьнь, преже 9 каландъ агуста.[891]
Избиша же и отрокы многы. Съ Георгия же не могуще съняти гривьны и отсекъше главу, отъвьргоша и́ кроме. Да темь и последь не могоша познати тела его.
Блаженааго же Бориса обьртевъше въ шатьръ възложивъше на кола, повезоша. И яко быша на бору, начатъ въскланяти святую главу свою. И се уведевъ Святоплъкъ, пославъ два варяга и прободоста и́ мечьмь въ сьрдьце. И тако съконьчася и въсприятъ неувядаемый веньць. И положиша тело его принесъше Вышегороду у цьркъве святааго Василия въ земли погребоша.
И не до сего остави убийства оканьный Святопълкъ, нъ и на большая неистовяся, начатъ простиратися. И яко видеся желание сьрдьце своего уже улучивъ, абие не въспомяну зълааго своего убийства и многааго убо съблажнения, и ни малы поне на покаяние преклонися. Нъ ту абие въниде въ сьрдьце его сотона и начаты и́ пострекати вящьша и горьша съдеяти и множайша убийства. Глаголааше бо въ души своей оканьней: «Что сътворю? Аще бо до сьде оставлю дело убийства моего, то дъвоего имамъ чаяти: яко аще услышать мя братия моя, си же варивъше въздадять ми и горьша сихъ. Аще ли и не сице, то да ижденуть мя и буду чюжь престола отьца моего, и жалость земле моея сьнесть мя, и поношения поносящиихъ нападуть на мя, и къняжение мое прииметь инъ и въ дворехъ моихъ не будеть живущааго. Зане егоже Господь възлюби, а азъ погнахъ и къ болезни язву приложихъ, приложю къ безаконию убо безаконие. Обаче и матере моея грехъ да не оцеститься и съ правьдьныими не напишюся, нъ да потреблюся отъ книгъ живущиихъ». Якоже и бысть, еже последи съкажемъ. Ныне же несть время, нъ на предълежащее възвратимъся.