– Вот скажи мне, отчего ты так любишь спорить? – Иван Кузьмич убрал свою руку и, отойдя от жены, раздраженно прошелся по комнате. – До чего не люблю я в тебе этакой твоей заковыристой черты, перечить мне! Тебе, Ольга, во мне купце много не понять. В родительской семье у тебя торговым делом не занимались, и батюшка твой по бедности своей все больше по казенным местам прислуживал, и скудное жалование под старость лет выслужил. А мы – купцы, не хотим жить в нищете, и потому привыкли капиталец себе сызмальства добывать! К этому меня и брата, матушка моя Александра Васильевна и батюшка, Кузьма Арсеньевич, царствие ему небесное, почитай с люльки приучали. И приучили, как видишь, не зря! Все, что имею, – Иван довольный обвел рукой вокруг, показывая на богатое убранство спальной комнаты, – все моими руками нажито! – в подтверждение своих слов, он решительно постучал пальцем по своей голове, – имею, благодаря отцовской науке, миллионы! А имел бы я эти миллионы, если бы я, как лодырь сидел бы на печи?
Ольга Андреевна рассеянно слушала его, уже догадываясь, к чему приведет затеянный разговор.
«И где же он лодыря-то нашел? Уж, в моей-то семье никто им не был…», – с досадой подумала она, готовая возразить.
Дело в том, что между супругами давно уже продолжался их внутренний спор. И если в повседневных житейских делах они принимали в основном общие решения, то в воспитании дочерей – между ними в последнее время все чаще проявлялись глубокие разногласия. Ухтомцев был дельцом и потому руководствовался собственным представлением о жизни, в которой деньги и прибыль занимали для него первое место. Конечно, речь шла о деньгах, заработанных собственным трудом и «практическим талантом». Но не всегда, по мнению Ольги, такие деньги были «чистыми» – если таковое слово вообще могло подходить к определению денег. Кроме того, ранней этой весной она вдруг случайно узнала об амурных похождениях мужа с певичкой Сытовой, что также мешало ей удерживать душевное равновесие и уважать мужа и себя: потому что приходилось искать оправдания его постыдным поступкам, чтобы «не думалось» и не болело на душе. Она уже давно убедилась в том, что есть вопросы, в которых она никогда не будет с ним заодно. Стена непонимания пролегала между ними в разных вопросах, но особенно в отношении к деньгам и стремительному обогащению Ивана. Все это порой мешало супругам прийти к общему мнению в разных волнующих ситуациях, которые возникают в жизни любой семьи. Вот и сейчас, этот вопрос острым углом вновь вклинился в их разговор. Тем временем Иван Кузьмич приблизился и остановился перед женой, возвышаясь над ней, будто высокий и твердый утес: