— Ох, если я вылечу с отбора, то я очень хочу открыть свое дело в городе. Точнее, у меня уже есть идеи. Только представьте — место, где женщины могут худеть, — говорю я.
В глазах министра финансов вспыхивает интерес.
— Вот как? Только настоящие избранные могут попасть в список на королевский налог, если вы понимаете, о чем я, — он играет бровями. — Всего лишь небольшое ежемесячное вознаграждение помогает им получить такую скидку, а мне содержать свою семью.
Н-да. Раскололся так быстро.
— То есть откат?
— Ну что вы! Всего лишь малую часть дохода.
Я вновь перевожу взгляд на Эцика. То есть булочник тоже взяточник? А как же его слова про честность?
Эцик продолжает меня усиленно подзывать к себе. Девушки уже отошли от него, увлеченные другими министрами.
Музыка заканчивается.
— Прошу меня простить, — министр целует мою руку. — Я вынужден прервать нашу столь прекрасную беседу. Меня ждут. Кстати, если вы все же решите открыть свое дело — сообщите мне.
— Непременно, — я делаю реверанс.
У меня все еще есть шанс получить подпись короля. Но сначала к Эцику.
— Что случилось? — подхожу к нему.
— Еда отравлена, — кивает он на стол.
Я резко бледнею.
— Так, надо сказать страже, — возмущаюсь я. — Тут только трупов не хватало.
— Боюсь, нынешнюю стражу меньше всего волнует, что будет с участницами. Я как мог отвлекал их, но закончится музыка, и они стянутся к столу, — поясняет он.
Я вновь наблюдаю, как пары меняются.
— И что делать?
Мне все-таки жалко участниц.
— Я сказал слугам, но они тоже не особо спешат, — хмурится Эцик, вытирая жирные пальцы о белоснежную скатерть.
На ней остаются желтоватые следы.
— Что-то я так наелся и напился, — он смотрит на меня напряженным трезвым взглядом.
Если он пьяный, то я балерина.
— Не внял советам своего нанимателя о том, что мне нельзя столько есть и пить, — продолжает он, берясь за скатерть второй рукой. — А когда я выпью, я становлюсь таким неконтролируемым и могу что-то испортить.
С этими словами Эцик резко дергает скатерть.
Блюда в этой части огромного стола падают на пол. Тарелки бьются, разлетаясь на мелкие кусочки.
Я недоуменно смотрю на булочника, который вразвалочку направляется к следующей скатерти. Даже музыка затихает, когда с громким треском на пол летит очередной стол.
— Остановись! — я лечу на Эцика.
Мы вместе зависаем над еще одним столом. Я картинно хватаю его за руку, стараясь изобразить из себя строгую госпожу. Хотя, кажется, я больше похожа на жену в глубоком браке, пытающуюся остановить бухого мужа, пристающего ко всем. Это детскость, безумие так вести себя на балу. Но… шестьдесят процентов налогов. И все уходит, чтобы на столе короля стояло вот это все. Да, мысль однобокая и глупая, но именно она подталкивает меня на это.