Я бросаю взгляд на стул слева от меня и едва успеваю рассмотреть дикие волны светлых волос Арсона и его квадратную челюсть, как понимаю, что он, Пип и Спайдер не единственные в комнате.
Я резко поворачиваю голову, оглядываясь через плечо.
С другой стороны подиума сидят еще двое мужчин. Они оба выглядят такими же свирепыми и пугающими, как Спайдер. У одного темные волосы с проседью. У другого короткие каштановые кудри и серьга в форме кинжала, свисающая с одного уха. Оба выглядят на несколько лет старше Спайдера, от тридцати до сорока.
Все они одеты в такие же кожаные жилеты, как и Спайдер, но с разными нашивками на груди. У всех есть татуировки, куда бы я ни посмотрела.
Моника была права, они все горячие. Даже Пип хорош собой, но гораздо моложе.
— Ладно, иди отсюда, малыш, — сказал Спайдер, оглядываясь на Пипа. — Иди трахни свою девчонку. Пора мужчинам заняться делами.
Я дважды моргнула, пораженная той легкостью, с которой он говорит о сексе.
— Никаких претензий, сэр. — Пип уходит, закрыв за собой дверь.
— Страйкер, — позвал Спайдер.
— Сделаю, — скрипит стул, и парень с кинжалом в ухе, кажется, Страйкер, подходит и запирает дверь, прежде чем вернуться на свое место.
Серьезно? Этот «малыш» просто оставил меня здесь с этими животными?
— Сейчас, — говорит Спайдер, скрещивая свои мощные руки и пригвоздив меня холодным взглядом. — Не хочешь сказать мне, почему ты решила, что это хорошая идея — обокрасть нас?
Нет. Если я скажу ему об этом, он может отправить меня обратно в Колонию. Или это может подвергнуть людей опасности. У меня там есть друзья. Мои родители. Я не могу ему сказать.
— Что ты собираешься со мной сделать? — я не смогла сдержать дрожь в голосе.
Взгляд Спайдера скользнул по моему телу, округлости груди, изгибу бедер. Он расправляет руки и с хищной медлительностью сокращает расстояние между нами, прежде чем провести рукой по моей ноге.
Ощущение его грубой, мозолистой ладони на моей коже вызывает мгновенную вспышку жара на каждом дюйме моего тела.
В Колонии женщине запрещено позволять прикасаться к себе любому мужчине, кроме мужа. Если она позволит, то будет выглядеть как шлюха. Гнев и стыд обжигают мне щеки.
Это вспышка возбуждения, пронзающая меня насквозь, заставляет меня вздрогнуть, как будто его рука в огне.
В его глазах вспыхивает веселье. Его рука сжимает мое бедро, пальцы сдавливают его почти до боли. Близость, грубость его прикосновений заставляют меня чувствовать себя оскорбленной, как будто он коснулся чего-то личного, чего-то тайного во мне.
— Отвали! — я рычу, пытаясь оттолкнуть его руку. И снова желание не смотреть ему в лицо пытается вырваться наружу, и я подавляю его. Он только увидит в этом слабость.