Жара. Солнце поднималось все выше, да ещё и пыль из под сотен ног. Отряд бесклубных неприкаянных замыкал походную колонну и получал значительную дозу пылюки. По лицу быстро расползлась мерзкая пленка из грязи, налипшей на пот. Вокруг вроде был иной мир, но сил и настроения разглядывать его у Герасимова особо не было. Ну деревья, с грибовидными жиденькими кронами, ну тарава, выгоревшая и желтая от жары, ну холмы, вокруг которых клубиться марево разогретого воздуха, летают какие-то птицы. Подобная картина смахивала на Африку.
— Так и озвереть недолго. — вздохнул Алукард. — Я уже готов придушить л-любого аборигена за навес и холодную воду.
Никто ему не ответил. Мозги медленно плавились, а спина умирала под весом снаряги. Кто-то из впереди идущих монотонно и безрадостно напевал под нос:
День-ночь, день-ночь,
Мы идём на Лориэн.
День-ночь, день-ночь,
Всё на тот же Лориэн.
Пыль, пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог,
Отпуска нет на войне.
— Стоп машина! — раздалось откуда-то спереди. Вся немалая процессия затормозила. Люди пялились вперёд, тянули головы, пытаясь узнать причину остановки. По курсу колонны были пологие холмы, закрывающие обзор.
Все стало ясно, когда спереди назад пошли по цепочке крик и лязг металла вслед за ним.
— Снарягу на себя!
— Бой!
— Приготовиться к бою!
— Вещи оставить!
Было бесполезно, да и не у кого, спрашивать, что происходит. Бой, значит бой. С кем? Узнаем в процессе.
Илья поставил рюкзак, принимаясь снова надевать тяжеленный кольч.
— Полутор лучше оставь. — посоветовал татуированому Ньяль, нацепляющий титановую бригу. Вооружение: треугольный щит и фальшион.
— Ясен пень. Для тесного замеса у меня есть кое-что другое. — забитый представился Бароном и сейчас обряжался в монгольский ламеллярный доспех. В качестве оружия он взял шестопер и трапециевидный короткий щит, окантованный металлом. Тогда Илья не очень понимал смысл такого приспособления. Едва ли им можно было прикрыться или удобно блокировать.
— О, бугуртооптималы. — произнёс Алукард, уже красовавшийся в зерцале, то есть кольчуге со вставками пластин на груди. Вооружен он был композитным луком и копьём чуть длиннее Герасимовского.
— Значит… какой у нас расклад… — задумчиво произнес Ньяль. — На двенадцать человек четыре тяжёлых бойца. Три копья. Два лука. Бродекс. Жить можно. Илья, Антон, щиты оставьте. Вы второй ряд.
К ним подошёл среднего роста человек в полной латной экипировке и поднятым забралом бацинета. На плече лежала алебарда, на поясе фальшион. За ним тянулась пестрая вереница бойцов с щитами и клинками. То в основном были какие-то относительно позднятные палаши с корзинчатой гардой, шпаги и пара полуторных мечей.