Но у меня был свой козырь, — больший боевой радиус. Я мог поражать противника на более дальнем расстоянии. Моя шашка была длинней их топоров, и я незамедлительно этим воспользовался. Помогло и то, что они оказались медленнее меня. Три движения! Один: «отножным» ударом снизу вверх и влево, сделал глубокий рез вооруженной руки первого противника. Два: «засечным» ударом сверху вниз и вправо, отрубил кисть вооруженной руки второго противника. Три: мощным «загребным»[66] ударом смахнул голову первому раненому противнику.
Секундная передышка и я слышу крик: «На помощь!», это кричал Славен. Оборачиваюсь на крик и вижу ужасную ситуацию: наши воины у женской палатки перебиты, Сиарис и Беату за руки тащат к лесу, где видно Влодека в окружении нескольких воинов. Славен остался один, и он не может пробиться на помощь, его отжимают от девушек два кравосца. Я похолодел от представшей перед моими глазами картины.
— Стоять, суки! — заорал и рванул к девчатам.
Наверное, я зря привлек внимание противника, но гнев и страх за плененных девушек мешали рационально мыслить. Мне навстречу развернулись двое воинов, из числа уводивших к лесу Сиарис и Беату. Я сделал резкий укол в грудь ближайшего противника, но тут же получил рубящий удар по правой руке от его товарища.
Чтобы спасти руку, я отпустил рукоять шашки торчавшей из груди кравосца и отпрыгнул назад. Пока товарищ убитого делал новый широкий замах, я успел выхватить вакидзаси и нанес встречный удар по его кисти, сжимавшей меч. Меч, вместе с большим пальцем, полетел мне под ноги. Не останавливаясь, я проскочил мимо обезоруженного противника, легко располовинив его шею.
В три прыжка я нагнал группу кравосцев с пленницами. Воин, державший Беату с побелевшим от страха лицом, толкнул девушку прямо мне в руки. Я отвел клинок в сторону и левой рукой подхватил упавшую мне на грудь Беату. Тут же что-то ударило мне в грудь. Я глянул вниз. Нет!!! Из груди моей девушки торчал клинок, упираясь в пластины моего доспеха. Нееет!!!
Я со страхом вскинул взгляд на лицо Беаты, но успел лишь увидеть обрушивающийся сверху меч. Кровь девушки обильно плеснула мне в лицо, а меч из ее груди исчез, чтобы через секунду воткнуться мне в маску бацинета. Остриё лезвия оказалось тоньше «волчьих ребер», и воткнулось мне в левую щеку, соскальзывая по верхней челюсти и кроша зубы. И только круто расширяющаяся от острия ширина клинка спасла мне жизнь. Меч уперся в решетку шлема, а я рухнул на землю.
Повезло мне и еще раз. Пораженного в голову и залитого кровью, меня посчитали трупом. Пролежал на земле я всего несколько мгновений. Жестокая боль потери, всепоглощающая ярость, страх потерять еще и Сиарис, пружиной подбросила меня на ноги.