— Я поцелую тебя, моя царица. Поцелую так, чтобы ты попросила еще. И только попробуй не ответить мне взаимностью.
Ее кожа пахла розовой водой и возбуждением, щекочущим рецепторы. Не понимал — ее или моим, но проваливался, пьянея, как после дешевой бормотухи.
Это мой шанс — или очередная возможность уйти поверженным. Нееееет, нет, она не узнает об этом! Не поймет, что я поддался какого-то черта, даже не заметит, но факт есть факт. Я должен ее сломать, обязан! У меня нет выбора!
Наброситься на ее рот с поцелуем, звериным и зверским, было для меня необходимо.
Я утолял свой голод, кусал ее губы, всасывал послушный язычок, который сейчас казался не таким уж и острым, пил дыхание, заставляя ее громко втягивать воздух в коротких промежутках. Толкаться в нее стало сумасшествием. Слишком остро, слишком горячо, и стало совершенно невыносимо ровно в тот момент, когда понимание обрушилось мне на голову.
Она отвечала.
Неумело и неуклюже, но хватала меня за шею, обнимала со всей возможной силой и целовала в ответ.
Ненавижу! Я ненавижу ее!
Поднялся, не отрываясь, и усадил ее сверху, проглатывая глухой стон, когда она опустилась полностью на стоящий и болезненно пульсирующий от похоти член. Доверчиво прильнула к моему плечу и выровняла дыхание, ноготками царапая спину.
Слишком еще глупая. Не отрастила когти, без которых здесь не выжить. Слабая.
Намотал ее темные волосы на кулак и оттянул голову назад, открывая доступ к белой шее, и вгрызся в нее укусом, облизывая языком словно животное и с каждым толчком подбрасывая в воздух ее послушное горячее тело.
Ну, давай! Кричи! Моли меня прекратить! Плачь!
Но маленькая дрянь лишь тихо стонет, откинувшись на мои руки и позволяя себя целовать.
Ненавижу!
Кричу, рычу мысленно, а сам продолжаю исследовать ртом нежность кожи, пробовать языком ее аромат, ощущать сладкий пот, что выступил на ее висках.
Резче! Громче! Быстрее!
Придавливаю ее к себе и ладонями сжимаю сладкие половинки, буквально натягивая на гудящий орган все быстрее и глубже. Она все такая же тесная, горячая и узкая, но член уже практически свободно входит, растягивая стеночки под себя, заставляя меня еще громче и нетерпеливее рычать в ее темные волосы.
Мне хорошо… Мне чертовски хорошо, как не было давно! Не знаю, в Тарн ли дело или я наконец дорвался до того, что так страстно желал и боялся столько лет, упиваясь собственной жадностью, но мышцы гудели, а грудь горела огнем. Я хотел эту маленькую суку так, что череп трещал по швам. А она не кричала и не вырывалась, только стонала утробно, хваталась за меня пальцами и пьяно скользила губами по моей шее, плечам, так и не решившись поцеловать первой.