Сознание затягивает темная пелена, а я все смотрю на него, цепляюсь за мелкие морщинки, родинки, запоминая, запечатывая навеки этот образ в последний раз. Хочется плакать от жалости к себе, но это слишком больно, ведь даже всхлип выворачивает наизнанку, оглушая болью в грудине.
Ворон воет.
Как зверь, как одинокое чудовище, потерявшее то, что было ему дороже всего и заменило весь мир. Сжимает меня в тяжелых руках, прижимает к себе так сильно, что без слов ощущается душащая его тоска и горе.
Моргать все тяжелее, и только его крик не дает мне упасть в забвение.
— Нееет! Альбааа! Не смей!
Ах, если бы я могла, мой господин. Я бы осталась с тобой. Навсегда.
Такова моя участь — отдать свое сердце Черному Ворону, полюбить его безумие, спрятанное под куполом жестокости и злости. С огромным трудом и ценой собственной жизни доплыть до дна, где есть человечность.
Я ее нашла. Я сама убедилась в том, что она есть. Видела своими глазами.
— Я тебя люблю, — шепчу беззвучно, и обвитая любимыми руками, принесшими столько горя, закрываю глаза.
Вот и конец твоего пути, Альба Сортэн.
— Где господин?
— Все там же, — грустно выдыхает квартирмейстер, бросая тоскливый взгляд в сторону коридора, ведущего в башню. — Не выходит оттуда уже вторую седмицу. Заперся, не впускает никого, кроме лекарей, сторожит у ее постели как верный пес.
— Да, дела, — протянул служка, почесав косматую голову. — Не думал, что Ворон способен на такое самопожертвование.
— Нет, — старый Гарри отрицательно мотнул головой. — Это было ожидаемо. Каждый зверь рано или поздно находит свой дом, вот и для Ворона время пришло.
— Или это временная блажь, — не согласился слуга. — Помрет девка, и все вернется на круги своя.
Звонкая затрещина оглушительным звуком отразилась от стен зала.
— Не смей! Она твоя царица! Мать твоя девка подзаборная!
— Я понял, понял, — миролюбиво подняв ладони, провинившийся юнец постарался как можно быстрее смыться с глаз неожиданно вспылившего квартирмейстера.
Он не был с ним согласен, но абсолютно точно знал, за что затылок теперь страшно гудит. Что бы ты ни думал — не произноси этого вслух, не то по шапке отхватить можно.
Старый Гарри же остался караулить Ворона, лелея надежду на выздоровление госпожи. Только по ее воле его вытащили из казематов, помыли, побрили и приставили незримой охраной к белым стопам царицы.
Он уже служил раньше при дворе, еще до того, как Ворон диким хищником захватил эти земли и свергнул доброго короля Элиота. Гарри уже и не верил в то, что его жизнь вновь повернется к нему благоприятной стороной, тихо угасал в своей клетке, ютясь на оборванной подстилке. Новости иногда доходили до него от скучающих стражников, но когда дверь камеры распахнулась и Гарри двинулся на выход, он не мог себе и представить, с чем это связано!