Заставляю себе сделать глубокий вдох и проподнимаюсь на локтях, однако стоит мне узнать обстановку комнаты, как в душе все ощутимо сжимается. Накрывает волной бушующих эмоций и я боюсь в них захлебнуться. Это мое проклятье… Он привез меня к себе домой? Уложил в свою кровать? Что за чертовщина… Провожу рукой по свободному краю постели, вот только тепла мужского тела на простынях не обнаруживаю. Да и с чего бы это? Идиотка. Кусаю изнутри за щеку, нарочно ругая себя за столь нелепые мысли.
Запускаю пальцы в волосы, мягко массируя кожу головы, но тут же морщусь от противного покалывания в висках. Только похмелья мне и не хватало.
Рывком поднимаюсь с кровати, на ходу избавляясь от остатков одежды, а вместе с лохмотьями выбрасываю из головы и ненужные воспоминания. Следую прямо в душевую, находящуюся за стеклянной перегородкой в этой же комнате.
Встречаю первые теплые капли, подставив под них лицо, и растворяюсь в ощущениях, прекрасно понимая, что душ здесь совершенно не причем. Вода лишь помогает оживить призрачные метки по всему телу, что подобно опасным капканам вновь затягивают в глубины темных желаний. Но я из последних сил сопротивляюсь нахлынувшему искушения, начиная усердно царапать кожу ногтями.
Я запуталась… Воспоминания, которые я пыталась задушить в себе, захватывают меня с новой силой.
Вдобавок еще и головная боль одаливает, а былого желания бежать — больше нет. Бессмыслица какая-то. Может быть причина в другом. Этот дом… Тут все началось.
Как многое он для меня здесь сделал… Проклятье. Я слишком долго держала взаперти свое прошлое и сейчас оно оборачивается против меня же самой. А какая-то часть моей души даже задается вопросом: сдалась ли я или нет?
И у меня нет ответа.
Не знаю сколько я стою перед зеркалом, но кожа уже покрылась мурашками, а влажные следы после принятого душа практически высохли сами по себе. Вот только мои глаза как завороженные продолжают исследовать каждую отметину, которую оставили на мне руки и рот Хаджиева. Даже кончики пальцев покалывает, так хочется провести ими по контору проявившихся синяком, но я этого не делаю лишь потому, что не смогу испытать должного отвращения.
А в глубине души тихо разгорается слабая искорка давно забытых эмоций. И теперь любое мое действие похоже на нелепый самообман.
Заблудившись в катакомбах собственных мыслей, я невольно провожу по губам пальцами, все еще чувствуя грубость его жестких губ. И их терпкий вкус.
— Это ничего не значит… — шепчу я, прикрывая глаза. — Ничего.
В голове снова и снова прокручиваются кадры прошедшей ночи. Что между нами? Кто я для него? Почему я здесь? Черт… Я совершенно не должна об этом думать, а тем более ожидать перемен к лучшему отношению в свою сторону. Проще будет принять все за яркий и короткий сон.