Это то, что я обычно делаю, чтобы выгнать её из дома Эйдена, когда она слишком много говорит. Она кричит, что мальчишки — отстой, и что я должен пойти в плохое место.
Понятия не имею, зачем я сделал это сейчас. Я действительно не хочу, чтобы она исчезла, но я также не могу игнорировать эту привычку всякий раз, когда она появляется в поле моего зрения.
Сильвер поднимает свою голову, и когда её глаза встречаются с моими, они расширяются, пока почти не поглощают её лицо.
Секунду я смотрю на неё, не в силах сделать ничего другого.
Мне нравится этот взгляд.
И я так хочу сохранить его.
Но как?
— Что ты здесь делаешь, Коул? — Она позволяет своей кукле, у которой тоже есть бабочки на голове, упасть к ней на колени, и прячет лицо в своих крошечных руках. — Уходи.
Я отпускаю её волосы, раздражённый тем, что она спрятала этот взгляд, и сажусь рядом с ней. Большая юбка её платья без проблем могла бы вместить её одного человека, между нами.
— Почему ты плачешь? — Мой голос звучит тихо, потому что я не знаю, как мне следует разговаривать с ней.
‒ А тебе какое дело? — Она шмыгает носом. — Ты ненавидишь меня.
Значит она знает об этом.
— Что заставляет тебя так думать?
Мне нужно, чтобы она сказала мне, почему она плачет, потому что, если я узнаю причину, я смогу использовать её, и, возможно, смогу вернуть этот прежний взгляд.
Хаос.
— Я просто знаю, что это так, — ей удаётся выдать это сквозь всхлипывания. — И я тоже ненавижу тебя.
— Если ты ненавидишь меня, то почему ты прячешься от меня?
— Я не прячусь! Я не хочу, чтобы ты видел, как я плачу. Никто не видит этого.
Я полностью поворачиваюсь к ней лицом, и на моих губах играет улыбка.
— Значит, я первый?
— Заткнись и вали!
— Нет.
— Нет?
— Это общий парк.
— Отлично. Я ухожу. — Она убирает руки от своего лица. Оно всё ещё в слезах и испорченном блеске, но прежний взгляд исчез. Она не удивлена и не застигнута врасплох.
Почему нет?
— Если ты останешься, я открою тебе секрет, — говорю я, когда она подбирает свою куклу.
— Какой секрет? — Она не пытается пошевелиться, и её глаза снова распахиваются, но на этот раз это от любопытства, а не от удивления, как раньше.
Закатное солнце придаёт её волосам золотистый оттенок и делает голубые глаза светлее и ярче.
— Ты уверена, что хочешь знать? Эта тайна будет связывать нас вместе всю жизнь.
— В-всю жизнь?
— Да, Бабочка. Всю жизнь.
Она хмурится.
— Почему ты меня так назвал?
— Как?
— Бабочка.
— Одна у тебя в волосах. — Я указываю на талию её платья. — И на твоей одежде. Ты хочешь летать, как одна из них?
— Да. — Её лицо проясняется.