А еще тарелку, расписанную древнегреческим сюжетом, затер вилкой, а конкретно – Афродитин сосец.
В то время как половина населения планеты тяжело больна злым умыслом, подавляющее большинство незлобивых жителей Бамбукового уезда – идиоты на клеточном уровне. Шуток и астрофизики не понимают. Дело в воде из-под крана, зуб даю. Раньше думал, что если вдруг сюда вернусь, пить буду только дождевую и родниковую. Короче, если лимонада на панихиду не поставят, сгодится талый снег. Не хватало мне деменции.
Писать по правде, у нас от этой воды бывали и постои душевного покоя, даже малодушия. Тогда мы вспоминали о своей сиротской доле и вслух жалели себя. Каждый заводил свою шарманку, игнорируя зеркальную участь напротив. Меланхоличная хлорка в этой воде была.
Спасала дружба с Нини: я слышал вещи, которых другие не слышали, настроился, так сказать, на иную волну. Гениальные частоты. Это касалось не только сообщения с луноликим, но и с рядовыми прохожими, даже с предметами. Знаете, что ценники шепчут? «На первом кругу ада дорожает гречка». В том же гастрономе кассирша, не успел я с ней рассчитаться, пропела мне:
«Вы низвергли титанов
Да покорили горы.
Ваша сдача».
А меня-то, сбеги я с Вождем, и в кассиры бы не взяли – не умею я красиво и вовремя улыбаться. Но нет худа без добра: после того случая в гастрономе Нини подучил меня в стихосложении. Мне, признаться, давались на письме мощные хайку, лишенные, однако, каноничных пропорций. Помню:
Разнузданная вульва твоя
Покоя лишает в час поздний.
Не по делу.
Из Бамбукового дома в шатер на контрольный смотр шли плечом к плечу Метумов с Истиной, озябшей с первого шага за дверь.
– Чай этот уморителен в наихудшем смысле слова, – заикаясь от дрожи, сказала Истина. – И никакие сахара́ с ним не сладят.
– Касаемо сахара, – отвечал Метумов, – готов разрешить эту напасть, изучив личные припасы.
Уже под светящейся глазообразной вывеской шатра Истина не выдержала.
– Ну ветер – зараза! Поймала бы – удавила, ей-богу!
– Зато какое небо звездное!
– Ничего страшного. В шатре оно вас не потревожит.
«Горе для всех, даром, – афишировала подпись к вывеске, – и пусть никто не уйдет утешенный».
Мы снова встретились. Уже так поздно?
Еще с полудня не скучаю по тебе и не желаю знать,
а утром было больно расставаться,
кровать.
Исполины выступают с по́том и идут прямо на юг через полмира, вернее – пол земного шара, а значит – ровно вниз. Длинна их пути в километрах – приблизительно шесть тысяч триста семьдесят одна единица. Возраст Логики Насущной в летних декадах – две целых, четыре десятых единицы на момент смерти. Некоторые люди технически умирают, но не уходят из жизни. Даже когда тело девушки предали земле, присутствие ее было все еще сильно́ и выражалось в относительной логичности происходящего.