– Мертвых надо забыть, – заявил он, безобаятельно щеря зубы. – Надо мертвых отпустить. Это так кощунственно звучит, но воистину – они свое отышачили. Вечная память о лицах – это непродуктивно, часто губительно. Голова не резиновая. Может и треснуть, ежели забивать ее ерундой. А жизнь кому-чего? Жить – это все, но и не так важно, потому что вокруг этого все – ничего, да и само это все так болезненно проистекает… Я вам так скажу, что жизнь – самый некомфортабельный участок нирванской целины. Хорошее в ней мы только и ждем, и вот вы спросите: Взрывович, чем бы заняться нам в ожидании удовольствия? Может, проколоть слизистую носа – хотя бы просто поцарапать – или достать иглой гайморовой пазухи? Отвечаю: мы что-нибудь решим. Сессии удовольствий, благо, коротки, а разделяют их безразмерные промежутки разномастной скверны – есть время на подумать.
Пока он выделывался, его жена отбивалась от журналистов.
– Истина, добрый вечер. Уделите мне десять минут? – спросил юноша с блокнотом в горчичной куртке.
– Не уделю. Танцуйте отсюда, – ответила Насущная.
Юноша с блокнотом отступил и наутек.
– Зря. Этот человек – Мишель Дюшен, – заговорил Метумов, наклонившись к Истине. – Он пишет некролог Логике для видного издания.
– В какое именно? И что за имя нерусское?
– Наехавший канадец, француз или чучело – акцент покажет. А пишет для московской «Утопии».
– Правда? Ой! Мосье Дюшен, постойте! Он встал? Ага, вижу. Танцуйте обратно! Агент, проинструктируйте.
Агент по команде встает против журналиста и плевко его наставляет.
– В начале отметьте, как превосходно выглядит ваша собеседница, несмотря на постигшее ее горе, – тьфу ему на лицо. – Ничего у нее не спрашивайте. Все, что вас интересует, формулируйте в виде комплиментов, соболезнований и анекдотов – она, в зависимости от содержащихся в ваших словах утверждений, подтвердит или опровергнет их, – тьфу ему на лицо. – Заголовок вашего текста… секунду, надо проверить, какие остались, – достает из брюк записную книжицу с вложенным в нее карандашом, которым тут же вычеркивает строку, и тьфу ему на лицо, – «Непокой». И подзаголовок: «Беседа наспех». Симпатично?
– С таким строгим форматом – уместно, но я не интервью пишу, а некролог – ответствовал Дюшен, стирая платком с чела наплеванное.
– И не заговаривайте с ней о боге. В ее понимании господь возможен лишь как слово-паразит.
– Ох ты господи!
– О том и речь. Все, удачи вам.
Агент вернулся на свое место. За ним Дюшену открылась обращенная целиком в его сторону Истина. Ноги она развела в перевернутую галочку – одну выкинула вперед, а другую поджала под себя.