Ребятишки конечно перепугались, жались друг к другу как воробышки. Даже меня пробрало. Хотя почему «даже»? Я всегда любил и хотел детей. От Вари.
А потом я на улице за забором повстречал мальчугана. Выделил его из толпы. Может быть потому что держался он особняком. Худощавый такой, но взгляд бойкий. В руке зажата игрушечная машинка. Дай думаю, подойду, пообщаюсь немного, да и журналисты долгожданные кадры работы нового мэра получат.
Подошел к пацану, опустился на колени, чтобы на одном уровне быть, и представился. Климов Алексей Дмитриевич, хочу узнать, все ли у тебя хорошо. А мальчишка не смутился и тоже представился, да бойко так. Я, мол, Женя. И в глаза мне посмотрел.
И в этот момент меня словно в грудину пнули, да так что я отлетел на несколько лет назад. И не куда нибудь, а на заправку, где Варю встретил, и она на меня своими огромными прозрачными глазами посмотрела. Испытал те же чувства. Дыхание перехватило и ни дышать, ни говорить стало невозможно. Только у Вари глаза голубые, а пацана — зеленые с желтыми крапинками. Как у меня.
В родительском доме в гостиной с десяток моих детских фотографий стоит. Мать наотрез отказывалась убирать, когда я в шутку говорил, что комод смахивает на алтарь. Так вот, на одном из снимков в шортиках и рубашке есть копия Жени. Мальчуган напротив со мной одно лицо.
У меня тогда даже в ушах зашумело от непонимания: как такое возможно? Что в задрипанном городке живет такой похожий на меня ребенок? Рационализм все еще оставлял шанс на то, что это все лажа, банальное совпадение… Но когда внезапно появилась Варя и, едва на на нас взглянув, побледнела как полотно, меня шарахнуло. Нет, не лажа и не случайность. Это ее сын.
И вот тогда меня по-настоящему скрутило до ломоты в груди, зубах и костях. Как? Как такое возможно? Я же самолично все видел. И фотографии и тест. И когда я Варю к стене припер, она мне в лицо проорала, что ребенок не мой. Как так-то, а?
— Приехали, — откашлявшись, деликатно сообщает водитель.
— Стоим, — отвечаю я.
Не могу я сейчас просто выйти из машины и пойти как ни в чем не бывало с людьми общаться. Мозги не здесь. Сердце тоже. Два кадра сменяются один на другой и обратно. Прозрачные глаза пацана и залитое слезами лицо Варвары. Кричит на меня, пальцем тычет, мол, больно я ей сделал и никакого повторного теста не будет. Глупая. Если надо будет в наручниках на анализ ее приведу, а если окажется, что Женя мой сын… Я закрываю глаза и тру грудную клетку. Если я сделал ей больно, то она меня заживо растоптала. Кто-нибудь собственными глазами видел, как тот, кому доверял больше всех и за кого был готов отдать жизнь, изменяет? Кто видел, тот знает: простить и забыть такое невозможно.