— Пахан, ты прикинь пассажира. Этот фраер все обломал. Не, ну если сам не в теме так зачем другим то, обламывать весь кайф. Я в натуре, теперь не кумекаю как нам с ним в одной хате чалиться. Это в натуре, беспредельщик мля.
Настя, переводила непонимающий взгляд с бушующего Седого на стоящего понурив голову и напоминавшего провинившегося ребенка Чеха, который кстати знает, что виноват, но считает себя все равно правым на перекор другим.
— Погоди Седой, бушевать. Чех, что случилось?
Продолжая свои блуждания взглядом по земле, мужчина проговорил.
— Неправильно это. Он ее хотел изнасиловать. Так нельзя делать это нормальные мужчины так не делают.
Его перебил вновь взорвавшийся негодованием Седой.
— Не делают мля, так кто тебя заставлял, кто тебя фраера на нее толкал. Не в теме, так постой не отсвечивай, зачем людям подляк кидать.
Настя, наконец осознав до конца произошедшее, сделала над собой неимоверное усилие что бы не обнять Чеха. Ей тоже не к душе это право на пустышек у мужчин Улья. Хотя и оспаривать она его не собирается, не дура, себя противопоставлять Улью.
— Седой, тихо сделай. В общем Чех, за тобой долг перед товарищем со своей доли, если даст Улей заработать с тебя для него шалава в стабе. На всю ночь. Усек?
Чех, переминаясь с ноги на ногу, посмотрел сперва на Настю потом на Седого и наконец осознав сказанное, довольно улыбнувшись проговорил.
— Так эта, усек конечно, только у меня пока совсем денег нет.
Затем, подойдя к все это время сидевшему на земле теперь уже Ректору, мужчина протянул ему золотую цепочку с крестиком.
— Вот уважаемый, возьмите на память о ней. И это, я хлебом клянусь, ничего мы с ней позорного не сделали. Я ее просто зарезал и все. Быстро зарезал, она даже и не поняла, как душа освободилась от тела.
Ректор, приняв в трясущуюся ладонь от Чеха, все что осталось от той, к кому его душа испытывала нежность. Обхватив его за руку, поцеловал ее, произнеся с надрывом.
— Спасибо.
Прихватив с собой свежака, группа отправилась дальше в Рассвет. Поначалу, сникнувший Ректор, постоянно спотыкаясь и прикладывая ладонь к левой части груди, брел просто в указанном направлении, но затем, что-то осознав про себя, жалобно высказался.
— Извините, но мне противопоказанны такие длительные переходы, это очень большая нагрузка на мое больное сердце и боюсь что этого я не перенесу.
На что Седой, раздраженно подтолкнув в плечо пожилого мужчину, недовольно пробурчав, пояснил.
— Ты теперь папаша здоровее всех здоровых так что можешь за свое сердце не очковать. В общем в натуре, от чего-чего, но зажмуришься ты точно не от своего мотора. Так чо, чеши пузо об асфальт печенька пучеглазая и не отставай, мне за тобой плестись вертухаем в натуре не в тему, шевели поршнями сука, пока на жопе цифры с ботинка не нарисовал.