Ван-Гермот просматривал старые рукописи, лежавшие в сундуке в покоях на южной башне, и нашёл несколько любопытных фактов о крепости, когда в дверь постучали.
— Войдите, — разрешил он.
Скрипнув дверью, в зал вошёл Михаил.
— А, это ты Михаил, — узнал своего помощника верховный инквизитор, — какие вести ты принёс?
— Мы были в рыбацкой деревушке, магистр. Там одни еретики. С вашего позволения я дал им время подумать до утра. Также привел старосту деревни и его дочь. Староста закоренелый еретик, но дочь его ещё можно спасти. Позвольте мне побеседовать с ней.
— Михаил, ты поступил верно. Завтра я встречусь с этими заблудшими душами, а пока пусть дознаватель примет исповедь от старосты. Ты же постарайся спасти его дочь, если это ещё возможно.
— Ваша воля будет исполнена, — поклонился инквизитор и тихо вышел из комнаты, дабы не тревожить магистра увлечённо перебиравшего пожелтевшие свитки.
В предвкушении потирая руки, Михаил подошёл к дверям ведущим в комнату где держалась пленница и, выразив на лице глубокое сочувствие, вошёл в неё.
— Где мой отец? — вскочила девушка, сидевшая до этого на кровати. — Почему мне не разрешают увидеться с ним?
— Присядь, — сказал инквизитор, держа маску скорби на своём лице и внутренне пытаясь при этом не расхохотаться, — увы, но скверна глубоко проникла в него и боюсь, что лишь пламя очистит его душу, — сокрушённо покачал он головой.
— Что? — побледнела девушка, — вы не сделаете этого!
— Боюсь, у нас нет другого выбора дитя, — присел рядом с ней Михаил, — но ты можешь сделать так, чтобы я замолвил за него словечко перед магистром, — сладенько улыбнулся он, положив руку ей на колено.
— Ах ты, ты, — вспыхнула девушка вскочив с кровати, — убирайся вон лживая свинья, твоя душа черна как и твои глаза, грязная отрыжка Логхарра.
— Ну не упрямься дурочка, — не торопясь встал Михаил, — или ты желаешь гореть завтра со своим отцом?
— Пошёл вон, — твёрдо сказала Кайя, скрестив руки на груди.
— А ну раздевайся! — с внезапно вспыхнувшей злобой инквизитор схватил девушку за волосы и швырнул на кровать.
Намотав на кулак волосы, он упёрся коленом в поясницу девушки, отчего её тело сильно выгнулось, и она застонала от боли.
Рыча от нетерпения, церковник просунул руку под её одеяние и жадно провёл рукой по юному телу, после чего начал ослаблять завязку штанов. Наконец верёвка поддалась.
— Не бойся меня, я отпущу тебе все грехи, — жарко нашёптывал он, задирая платье.
Девушка, сделав усилие, смогла вывернуться и ударить насильника локтем. Удар пришёлся в нос, и опешивший Михаил попытался шагнуть назад. Запутавшись в штанах, он рухнул на пол. Завизжав, девушка схватила со столика тяжёлый подсвечник и нанесла удар ему в голову. Инквизитор прикрылся рукой и закричал от боли, когда от удара рука неестественно скривилась. Пнув по ноге Кайю, отчего та упала, он смог подняться на ноги. Девушка, зашипев как бешеная кошка, бросилась на него и принялась пинаться, кусать и царапать. Один болезненный удар пришёлся ему прямо между ног. Охнув, Михаил согнулся в поясе, и чудом сумел перехватить изящную ножку в башмачке. Дёрнув её вверх, отчего Кайя спиной рухнула на пол, сильно ударившись затылком. Он крепко прижал её к полу и прошипел ей на ухо: «Не захотела по-хорошему, тварь. Что ж, тем хуже для тебя».