Тщательно вымыв руки, я прислонилась плечом к стене и велела:
— А теперь рассказывай.
Лау почтительно склонил голову.
— Работа началась, как обычно, госпожа. Меня не раз отправляли в зверинец помогать… м-м… помогать, да… — он резонно спохватился и решил не напоминать мне лишний раз о своем приятеле-насильнике, который томился теперь в пещерах забыванцев. Затем с преувеличенным дружелюбием покосился на соседа по лазарету: — Помнишь, как мы вместе с тобой таскали в сады удобрения из загона индрика этой весной, Шед?
— Помню, — хмуро отозвался тот.
Шеду не нравилось то, как самоуверенно Лау «манипулирует» моей жалостью — он не раз сталкивался с его уловками, — но выразить свои подозрения вслух пока не решался. О трагедии в зверинце и покушении гратеры на хозяйскую жизнь все рабы уже знали, насплетничавшись за ночь, и теперь бурно обсуждали, какие будут последствия. А главное — чьи головы полетят.
— Это для повышения урожайности миртошки, госпожа, — пояснил Лау, как будто делился со мной великим откровением. — В этом году, благодаря нашим с Шедом усилиям, будет очень хороший доход. Может, даже двойной, если ещё разок перенести из загона индрика верхний слой земли…
Что-то начало настораживать меня в его поведении. С каких пор Лау заделался страстным агрономом и ревностным трудягой во имя урожайности миртошки?
До этого момента я считывала лишь поверхностные мысли и эмоции этого зловредного социопата. И поняла только то, что он тянет время с неясной целью. Что ж, придется копнуть глубже, как бы ни было страшно, что в следующую секунду это аукнется мне болевой отдачей.
— Что ты скрываешь, Лау? — неожиданно спросила я.
И, едва новоявленный «агроном» в замешательстве перестал толковать об удобрениях, безоглядно ринулась прощупывать его разум не вскользь, а в самую глубину.
Какая же там творилась мерзость! Настоящая клоака воспоминаний о грязных извращениях, издевательствах над более слабыми или глупыми рабами и целые шахматные поля долгоиграющих интриг с теми, кто обладал малейшими зачатками власти. Чтобы вникнуть в эти замыслы, пришлось бы потратить много, очень много времени.
В данную секунду после моего вопроса, как я и предполагала, на поверхность ментально-эмоциональной клоаки выскочила суетливая скользкая мыслишка:
«Она догадалась? Нет, не может быть! Тупорожка ни разу не посмотрела на Гхорра, пока я говорил…»
Странно. При чем здесь Гхорр?
От внезапного осознания у меня волосы на затылке дыбом встали. Лау пока не знает о моих телепатических способностях и думает, что Гхорр — единственный, кто мог бы свидетельствовать против него и опровергнуть любое враньё.