— А раньше как эта ваша Задаки справлялась без тебя? — возмущённо спросила я.
— Были другие… Но больше полугода никто не выдерживал, и тогда от них избавлялись, — Муирне оценила, что ее внимательно слушают, чуть приободрилась и решила добавить: — А ещё раньше, давно… госпожа Задаки всех рабов непостельного профиля кастрировала. Но потом увидела, что после процедуры рабы становятся вялыми и нерасторопными, и отменила правило.
Вот это размах варварства…
На секунду я прикрыла глаза, пытаясь собрать воедино уже раздувшийся мысленный список дел на сегодня. И пересмотр сексуальной формы рабства для Муирне занял один из первых пунктов.
Странно, что с ней так обращаются на этой планете. Она ведь тоже женщина.
— Муирне, как ты оказалась в рабстве? — задумчиво спросила я. — Ведь у вас на планете женщины неприкосновенны!
Девушка-рабыня обхватила себя руками за плечи и съежилась. Но концентрированным страхом она фонить перестала, это была скорее реакция на болезненный для нее вопрос.
— Я… не такая, как все, госпожа. Временная женщина.
— Не понимаю. Ты имеешь в виду, что у тебя здесь временные обязанности?
— Я ведь из народа Плывчи… госпожа, — ответила Муирне так, словно это все могло разом прояснить, и удивлённо покосилась на меня: мол, как это вы не в курсе?
— И в чем разница между тобой и женщинами космозонгов? Или землян? Или других разумных?
— Вы — вечная женщина, госпожа, — последовал раздражающе туманный ответ. — А я временная. Мое тело подчиняется законам приливов и отливов, а ваше — надежно, как сама земля…
И она указала на мое обнаженное тело. За разговором я умудрилась забыть и о наготе, и о том, что хотела поискать полотенце. Нахлынуло чувство неловкости. Пусть Муирне и одного со мной пола, но стоять перед незнакомкой в чем мать родила всё равно дискомфортно.
В противоположном углу напротив душевого отсека высился прозрачный схрон-стеллаж, в котором виднелись ровные стопочки махровой ткани. Я молча направилась к нему и, поизучав дверцу, почему-то запертую электронным замком, поднесла руку с браслетом для синхронизации.
Замок щёлкнул.
Быстро выхватив лежащий сверху первым пухлый пласт лимонно-желтой махровой ткани, я обернула им свое тело и уже неторопливо принялась выбирать полотенце помельче — для волос.
— Зачем тут запирают полотенца, Муирне?..
— В этом доме всё запирается, госпожа. Шкафы, окна, двери… Открывать может только хозяйка или доверенные домашние рабы.
— А твоя цепь?
— Госпожа Задаки не открывала ее при мне. Только надела… месяц назад.
— Давай-ка попробуем открыть.