– Этим тебе и нравится Куб.
– Отчасти. Можно не прятаться. Ни о чем не думать. И «маргариту» в Кубе готовят отменно.
– Дэнни обещал, что у него новая девочка.
– Да ладно, Купер, Дэнни обещает это каждую неделю. И все равно нет никого лучше Рэйчел.
– Главное, не говори этого при Дэнни.
– Почему? – мужчина со змеями беззаботно пожал плечами. – Дэнни знает, что Рэйчел – лучшая танцовщица в его дрянном месте. А то, что она его жена, только заставляет проникнуться к Дэнни уважением. Хотя я тут слышал сплетни, ты за ней увиваешься. Будь аккуратнее, Дэнни делиться не любит.
– Учту. И все равно надеюсь, ты зайдешь сегодня.
– Посмотрим. У меня нет желания гулять допоздна, завтра возвращается сестра.
– О, малышка Анабель!
Рот Купера сам собой расплылся в улыбке, и даже колкий взгляд собеседника не заставил его смутиться. Он знал, как ревностно тот относится к сестре.
– Да брось, Винс. Анабель уже давно не ребенок, и сама способна решать, с кем ей общаться.
– Уж точно не с тобой.
– А чем я плох? Ты почти можешь назвать меня другом.
– Мои друзья плохо заканчивают.
Мужчина со змеями поднялся и натянул футболку.
– Спасибо за все, Купер. Надеюсь, вернуться через неделю.
– Хо-хо, надеюсь, ты все-таки заглянешь к Дэнни пораньше!
Купер вывернул ручку громкости, так что теперь небольшое помещение полностью заполнил звук голоса Мэнсона. А его клиент застыл на выходе из маленького тату-салона.
Винсент Уэйнфилд надел темные очки и сразу почувствовал себя комфортнее. Его глаза слишком болезненно воспринимали яркий свет, а к таковым относились и ночные огни Лондона. На самом деле, Винсент с трудом мог припомнить, когда он выходил на улицу без темных очков – зато именно по ним его сразу и без труда можно было отличить от брата-близнеца Фредерика.
Сейчас в стеклах отражались огни, вспыхнувшие в сумерках мегаполиса, неоновые вывески да рекламы, зазывающие в тот или иной магазин. Салон Купера был маленьким и неприметным, сюда приходили, в основном, по знакомству. А Винсент так и вообще почти каждую неделю в последнее время.
Вместе с братом они вот уже много лет управляли семейным бизнесом – издательским домом, занимавшимся несколькими престижными журналами. Папочка постарался развалить дело, но после смерти родителей контрольный пакет акций перешел к братьям. Тогда они были совсем юными, едва окончившими колледж. Но смогли все восстановить – во многом, потому что Фредерик взялся за внутреннюю политику компании, а Винсент занялся внешними связями, рекламой и контрактами.
Это была тяжелая выматывающая работа, да еще слишком часто связанная с публичностью. Если Фредерик всегда был примером собранности и элегантности, заставляя домохозяек вздыхать над его фото в журналах, то Винсент был не таков. И он даже знать не хотел, что делают с газетами с его фото. За яркую внешность с темными очками и руками в татуировках газетчики его любили – в том числе в тех изданиях, которые годились только для туалетов.