Морган решительно потерла виски, а потом отправилась к Фредерику. Правда, секретарша ее не пустила, извиняясь, что у «мистера Уэйнфилда важный телефонный звонок». Сквозь прозрачную вставку на двери Морган краем глаза увидела Фредерика: он стоял спиной, смотря в окно и приложив к уху телефон. Беспокоить его действительно было глупо, и Морган отправилась к Анабель.
Девушка отлично устроилась под началом Морган. Ани действительно любила писать, и получалось у нее отлично. Сначала Морган волновалась, не придется ли ей идти на уступки – все-таки братья Анабель владели компанией, а сама она еще и сестра Фредерика. Но никто из братьев не делал ей поблажек, да и сама Анабель не стремилась всенепременно встать во главу какого-нибудь отдела. Ей нравилось просто писать.
Когда Морган вошла, в кабинете царила неофициальная обстановка. Несколько девушек щебетали в углу, Анабель устроилась у окна, а на подоконнике непринужденно сидел Винсент с какой-то бутылкой в руке.
При виде Морган девушки испуганно замолчали, лицо Анабель тоже вытянулось, и только Винсент оставался также спокоен.
– Привет, Морган! – он салютовал ей бутылкой. – Присоединяйся, наши партнеры прислали немного своей продукции, чтобы задобрить злобных монстров Уэйнфилдов.
– Пить в середине рабочего дня? Нет уж, спасибо.
– Во-первых, уже конец рабочего дня. Во-вторых, это минералка.
Приглядевшись, Морган увидела, что в руках Винсента и впрямь бутылка минералки, похожие были по всему кабинету. На секунду Морган заколебалась, а потом боковая дверь раскрылась, и на пороге возникла белокурая Офелия. Теперь она тоже работала здесь, тоже неплохо писала, хотя старалась оставаться в стороне от всего еще больше, чем Анабель.
Слишком много людей. Слишком громко начинают нашептывать голоса в голове.
– Нет, спасибо, – покачала головой Морган, – как-нибудь в другой раз. А вы не забудьте здесь все убрать перед уходом.
Каблуки Фэй отстукивали привычный ритм по скользким плитам пола. Она ненавидела эти плитки – худшее, что только было во всем клубе Дэнни. Стоило сбиться с привычного ритма, и нога грозила поехать по несносным плитам. Не хватало только подвернуть ногу – худшее, что могло произойти с танцовщицей.
Оказавшись за кулисами их импровизированной сцены, Фэй перевела дух и позволила себе ненадолго расслабиться. Здесь в полумраке стояла только Лили, и отблески огней из зала играли на блестках ее короткого платья, едва прикрывавшего грудь и попу. Днем Лили работала стилистом, стригла и красила людей – а вечером приходила к Дэнни и танцевала для его публики. Ходили слухи, что сам Дэнни спал с ней, поэтому Лили и позволялись некоторые вольности.