В классе тяжело выдохнули и сделали это где – то на уровне сознания. Пока проповедница листала талмуд, при этом явно смакуя от касания к каждому листу, у девочек предательски громко урчали животы.
В такую гнетущую атмосферу, что влипла, подумалось, лучше бы по огородам прошлась. Или с навозом помогла бы Люде.
Пролистав примерно треть, женщина ещё раз продрала горло и начала монотонно зачитывать тексты.
Девочки сидели статуями, глядя прямо. Никто не смел опустить голову. Одна я на галёрке вся извертелась. Пока речи, разносящиеся монотонной кашей, вдруг не стали в мозгу колом.
Сперва отделились слова и уже доходили до мозга связно. А следом я стала понимать и смысл.
– … хорошо, сказал Улар Орифиэль и понёс Явление на крыльях своих, ибо не знал, что оное и само умеет летать…
Это не были сценки из моей прошлой или даже позапрошлой жизни. Скорее поучительные истории, в которых человек встречался с Владыкой, что – то просил или наоборот помогал. Мило, не то слово. Белый владыка Улар Орифиэль в писаниях оказался просто душкой. Зато следующая проповедь про красного Кай Дариэля отразила всю его жестокость сполна.
– … и покровитель нечисти наслал на деревню крестьянскую существ безжалостных. И насиловали они женщин и детей, и жгли их живьём…
А вот третье писание про зелёного Мора Боэля несколько обескуражило. Когда этот урод был олицетворением любви к людским женщинам? Тем не менее, монашка запела про это с особым благоговением.
– … и любил он деву человеческую безответно, и предал матерь свою, и отказался от всего сущего…
Как только стало резать слух, я переключилась на соседку по парте, которая слушала эти сказки, раскрыв рот со слюнкой.
– Слушай, извини, что прерываю медитацию. У вас тут королева случайно не пробегала? – Прошептала девочке практически на ушко.
Реакции не последовало. И я шепнула чуть громче:
– Отвлекись на секунду, пожалуйста.
Ноль эмоций, будто под гипнозом. Пришлось ткнуть в плечо.
Девочка резко обернулась с глазами по пять копеек. Аж страшно стало.
– У вас королева недавно была, ты не знаешь… – начала было.
От грохота закрывающегося талмуда вздрогнули мы обе.
– Кто посмел!! – Взревела женщина с трибуны.
Я сделала вид невинной овечки. Но было уже поздно. В груди похолодело, когда моя соседка резко подорвалась со стула с решительным и одновременно обречённым видом.
– Это я, матушка, – выпалила девочка птичьим голоском с трясущимися коленками.
– Ты без утренней трапезы, вон отсюда! – Рявкнула проповедница ни секунды не медля.
– Да, матушка, – пропищала девочка и умчалась прочь.