Мой рассказ, ожидаемо, оказался длиннее. И на мою долю ахов и всего прочего вышло намного больше. А потом… потом я проводила Ромку до дверей, и отправилась спать. Завтра схожу в больницу к Санычу, завтра схожу в полицию, на работу за трудовой книжкой можно и вообще в конце недели зайти. А сейчас – все, в аут. Глаза уже просто слипаются.
В моем сне было, как и в первый раз, синее небо, желтое солнце, только трава потеряла свой зеленый цвет. Зато поля, окружающие замок, стали золотистыми. С холма, на котором сидели мы с Мирландой, было хорошо видно, как на поле суетятся малюсенькие фигурки людей: мужики косят хлеб, женщины идут следом, подбирают срезанные колосья и сноровисто вяжут снопы.
– Вот так все и закончилось, Мири, – завершила я рассказ. Я очень рада, что у моего парня все вернулось, но боюсь: вдруг когда-нибудь он опять станет…
– Не станет, – отозвалась Мирланда. – Если верить записям, для полного превращения, нужно дать человеку три порции снадобья. Твой парень успел получить только одну. Как только действие этой порции закончилось, он стал таким же, как и прежде.
Я повернулась к подруге. Она сидела рядом – высокая, статная, вся пышушая здоровьем – воплощенная женская сила.
– Да-а, – протянула я, – он еще легко отделался. Вот только одного я понять не могу: как этот мелкий негодник Марк умудрился спастись?
– Странно, – пожала плечами Мири. – Я думала, это ты его послала. Если посчитать дни, то да, как раз в тот день он вдруг выскочил мне под ноги, словно из ниоткуда. Помурчал, потерся о мои ноги и пропал. И потом приходил каждый день. Придет, проверит, что тебя со мной нет, и снова удерет.
– Вот оно, значит, как! Сбежал к тебе из одного дома, а вернулся потом в другой!
– Это кошки, – философски заметила волшебница. – Они просто такие.
– Да, – согласилась я. – И знаешь, что я скажу тебе – я ужасно рада тебя видеть!
И крепко обняла подругу.
Ромка снова пришел в гости через неделю. К тому времени у меня уже все утряслось.
Саныч почти выздоровел – не без моей помощи, конечно. Я каждый день забегала его проведать и помалу колдовала ему лечилки. Он извинялся, сокрушался и корил себя за то, что не до конца все продумал и, по сути, подставил нас под удар, А доктора всё ахали и удивлялись скорости его регенерации. Только та самая медсестра, едва заметив меня издали, тут же срывалась с места и в секунду исчезала где-то в недрах подсобок.
На работе мне выдали расчет, и еще какую-то солидную премию по личному распоряжению директора. Откупался, зараза. Знает, где я его видела и что могу о нем рассказать. Я забежала в родную бухгалтерию с тортиком. Все дамы, увидав меня, разулыбались, принялись в один голос твердить, что я похорошела, и вообще стала намного женственней. А главбух, едва меня увидел, поперхнулся печенькой, которую жевал без отрыва от очередной игрушки и неловко дернулся. От этого движения стул на колесиках, на котором он сидел на самом краешке, опрокинулся, сбросил седока на пол и пристукнул спинкой по темечку. Мальчик подскочил, едва не свалив стол, кинулся, зацепил ногой провода, сдернул со стола монитор и сам растянулся, пропахав носом линолеум. Весь красный, взъерошенный, он вылетел за дверь, а вслед ему несся дружный хохот всего женского коллектива бухгалтерии.