Сегодня заговорщики впервые не скрывались и провели расширенную встречу. Император отбыл в Гатчину, свет бурлил, ожидая тела Суворова, которого решено было похоронить в Александро-Невской лавре. Хотя никто не собирался объявлять траур, и дворяне продолжали жить своей обычной жизнью. Летом интенсивность различных мероприятий снижалась, но это не причина для барона фон Палена отказаться от празднования своего дня рождения.
Именинник выглядел моложе своих пятидесяти пяти. Он был строен и двигался очень плавно, явно не пренебрегая занятиями со шпагой. Пётр Алексеевич встретил всех гостей, перекинулся фразами с нужными людьми, лихо оттанцевал чуть ли не половину бальной программы и незаметно удалился в кабинет, где его уже ждали гости.
Панин, как всегда, был высокомерен и заносчив. Даже здесь он пытался показать присутствующим своё независимое положение и стоял в одиночестве около окна. Его тонкие губы скривила презрительная усмешка, а тонкие нервные пальцы периодически тихо барабанили по подоконнику. Недавно Император изъявил ему высочайшее недовольство, что грозило скорой отставкой с последующей опалой. Поэтому он везде чуял насмешки со стороны более удачливых вельмож. В отличие от графа, Платон Зубов с сестрой были абсолютно спокойны, тихо шептались о чём-то своём и, казалось, не обращали внимание на окружающих. Ольга, как всегда, блистала своей красотой и смущала часть заговорщиков весьма откровенным нарядом. Платон был одет попроще и смотрелся просто декорацией на фоне сестры.
Опальный адмирал Дерибас сидел рядом с бывшим фаворитом Екатерины и своим покровителем, явно испытывая неловкость. Он первый раз видел всех заговорщиков вместе и до сих пор не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. Если бы не очередная опала от непостоянного Императора, то он бы отказался от подобной авантюры. Его постоянно мучили мысли о неправильности происходящего и коробило, что придётся нарушить присягу русскому монарху. Были ещё причины для волнений, о которых он даже думать боялся. Испанец периодически крутил орден Иоанна Иерусалимского, которым его недавно наградил Павел, и вообще был изрядно напряжён.
Отдельно держались командиры гвардейских полков, которые усиленно налегали на вино и закуски, стоявшие на изящном столике. Одетые в парадные мундиры и обвешанные орденами, сегодня они произвели сильнейшее впечатление на женскую часть публики. Некоторые уже договорились о приятном времяпрепровождении по окончании торжества. Хотя офицеры старались сдерживаться, но периодически громко смеялись и были полностью погружены в какие-то свои дела. Заводилой был командующий кавалергардским полком Уваров, который рассказывал о своей очередной постельной победе, к вящему удовольствию коллег. Около второго окна тихо беседовали Муравьёв-Апостол[1], наверное, самый идейный участник заговора, и бывший командир Изюмского полка генерал Беннигсен[2]. Оба масона сейчас находились в опале и были крайне злы на Императора. Они обсуждали дела и перспективы своей ложи, так как оба приобщились к масонству в Гамбурге.