Поэтому вместо бурного возмущения лишь замечаю спокойно:
— Собственно, вы ничем не рисковали, дядя Георг. Я бы тоже не сомневалась, что девочки справятся.
Сгустившееся было напряжение взрывается восторженными воплями. Девчонки бросаются мне на шею. Вот что для них главное — родительское признание! Кажется, что даже Георг с затаённым облегчением переводит дух. Всё-таки бури с моей стороны он опасался. Он продолжает рассказ, а я…
Я тоже внимаю, притихнув, расслабившись. Всё закончилось! Теперь нашему семейному благополучию не грозят ни внешние факторы, ни внутренние, а это дорогого стоит. Да и если подумать, сердиться на мужчин не за что: раз уж сам дон Теймур взялся за обеспечение безопасности внучек — с их головы волосок бы не упал, тут можно не сомневаться.
Да, касаемо внучек…
Надеюсь, их победа и, соответственно, претензии на самостоятельность заставят моего свёкра притормозить с возможными поисками партий для девочек. А то до меня стали доходить слухи, что некоторые почтенные семейства Терраса активно намекают на возможность породниться. Мнение нас с Магой, а уж тем более будущих невест при этом отчего-то игнорируют, общаясь исключительно с Главой. Ну-ну… Скоро я лично надаю кое-кому по жадным лапкам. И ничего мне за это не будет. А пока — мы наслаждаемся тихим семейным вечером, долгожданным примирением с роднёй и неспешной беседой, так основательно расставляющей всё на свои места.
Огорчает лишь отсутствие бабушки Софи. Но, по словам дяди Георга, она осталась с Акарой, помочь разобраться с новым составом Совета. Расследование, предпринятое доном Теймуром, выявило целую секту ортодоксов, пятеро из которых периодически мутили воду в Совете Магов. Среди них оказался и некто Хорхе Кортес, чуть ли не пятиюродный дед Хорхе Иглесиаса, единственный оставшийся в живых родственник с материнской стороны. По странному стечению обстоятельств внучатый племянник был абсолютной его копией, и внешне, и по убеждениям, чем с юных лет завоевал сердце сварливого старца. Лишь одно их разнило: Хорхе Кортес был Архимагом, с мощнейшим магическим потенциалом от рождения, а Хорхе Иглесиас почти пустышка. Сострадая любимцу и желая со временем возвысить его до своего уровня, Кортес, маг-менталист, вливал в мальчика понемногу частички собственной магии, а затем уговорил найти личного магического донора и присосаться к нему. Особую роль тут играла симпатия будущей жертвы, и вот тут-то Хорхе-младший вспомнил о девочке-соседке, влюблённой в него не на шутку. Сформировать несильную воздушную волну, столкнуть жертву в пруд, а потом героически спасти оказалось нетрудно. Так Глория и попала в рабство.