Освободившись из щупальцев ее рук, я сделал шаг назад и посмотрел вниз, чтобы увидеть сверкающую бабочку, держащуюся за крылышки на двух хлипких ремешках. Ее киска была выставлена на всеобщее обозрение в этих трусиках с прорезью — если это вообще можно назвать трусиками.
— Ого, — пробормотал я, — полагаю, это лишь упрощает мне доступ.
Мой член по-прежнему неудержимо рвался в бой, поэтому я, сбросив ее руки с моих плеч, вытащил из заднего кармана презерватив и, учитывая состояние моего неугомонного друга, довольно быстро натянул его.
Приподняв ее так, чтобы она обвила меня ногами, я вошел в нее быстрым глубоким толчком. Она восторженно ахнула.
— Боже, ты заполнил меня до отказа, — сказала она удивленно.
— Тебе нравится это, детка? Именно этого ты так долго ждала? Быть заполненной, да? — я сделал еще толчок, и ее глаза закрылись от наслаждения.
— Да, это лучше, чем я слышала, — ее голос был полон романтики, и я в нерешительности замер. Романтика — это не про меня. Быстрый одноразовый перепих, и разбежались — вот это больше на меня похоже. Романтика все усложняет, и хотя мне нравится верить, что как актер я могу с легкостью убедить вас, что вы видите прекрасный сон — даже если на самом деле это ад — но я не настолько тупой, чтобы наивно верить в собственное «долго и счастливо» с моей-то карьерой. Не каждый вытерпит тот образ жизни, который я веду.
Не поймите меня неправильно, я люблю свою работу. Это единственное, что наполняет мою жизнь смыслом. Однако, все остальное? Ты вынужден все время скрываться от преследующих тебя повсюду папарацци, выставляющих на всеобщее обсуждение каждый твой шаг… и через некоторое время появляется ощущение, словно на шею накинута петля, которую каждый присутствующий в твоей жизни норовит затянуть потуже.
Да. Именно так я себя и чувствую.
Безразличным ко всему. Уставшим.
Мне кажется, что я снова получаю способность дышать только на съемочной площадке, притворяясь кем-то другим.
В некотором смысле, вся моя жизнь — игра.
— О, боже, Джейсон. Да. Да, я знала, что с тобой это будет именно так, — она стонала, что-то невнятно бормоча. Я ускорил темп. Это наш первый и последний — и ничего не значащий — перепих, так что я должен быть сосредоточен на ней.
— Веди себя тише, — прошипел я ей на ухо, поскольку ее крики становились все громче, — ты же не хочешь, чтобы тебя застали трахающейся на улице, ведь так?
— Так. Так. Да! Да!
Я опустил голову на ее плечо и снова ускорил темп. Чем быстрее это закончится, тем быстрее я смогу вернуться домой.
Схватив за задницу и обернув ее худые ноги вокруг своей талии, я продолжал вколачиваться в нее. Ее пронзительные крики отдавались эхом в темном переулке, смешиваясь с музыкой, проникающей сквозь стены ночного клуба, к одной из которых она была прижата спиной.