29 марта, суббота, время 16:05.
Москва, наркомат обороны, кабинет наркома.
— Бронебойно-трассирующих не дам, — спокойно и категорично заявляет маршал, — их просто нет.
— У Жукова есть, хоть и немного. У меня ни одного нет, — отступать не собираюсь.
— По Жукову основной удар будет…
— А по мне отвлекающий, — делаю манёвр, разговор с наркомом один в один боевые действия, — который превратится в основной, потому что мне обороняться нечем.
Мы поминаем расчёты генштаба РККА. Генералитет армии резонно полагает, что главный удар немцы нанесут по югу. Украина, Донбасс, Крым, выход на Кавказ. Этим самым они лишают СССР огромной ресурсной базы и если не захватывают Кавказ, то серьёзно затрудняют связь с ним. Планируют прибрать к рукам нефтеносные районы Грозного и Баку. В принципе, они правы, но я тоже прав.
Мои бронебойно-трассирующие где-то всё-таки лежат. Это в процентах их мало, а так-то на первое время всем пограничным округам хватило бы. Полторы-две сотни тысяч их всего, лично мне десятка полтора хватит. Хотя, конечно, я полсотни тысяч запросил. Патронов слишком много не бывает.
— А я, между прочим, Москву прикрываю, — наращиваю давление.
— До чего ж ты настырный! — раздражается маршал.
Вот не пойму я его! В моё время московские чиновники себя так вели. Жлобились на каждую копейку, как будто из своего кармана отдавали. Так и Тимошенко с дефицитными снарядами жмётся. Я привёз с собой начальника АБТУ* полковника Иванина, не всё же мне по наркомату и ГАУ РККА** бегать. Ему ничего не дали, вот и пробую через наркома.
— Семён Константиныч! Я ж большевисткий генерал, мне положено быть таким, неудержимым, — улыбаюсь во всю ширь. Маршал слегка смягчается, снимает трубку.
— Григорь Иваныч, — мелочиться ему не с руки и меньше, чем с шефом ГАУ маршалом Куликом, разговаривать не по чину, — здравствуй. Тебе с западного особого уже приходили? Понятно. Да, знаю, я знаю. Ты вот что, поставь в очередь на первое место, всё-таки особый округ. И отправь пару тысяч бронебойных на 76 миллиметров…
— Пять, Семён Константиныч! — громко шепчу я, — Пять тысяч!
— Григорь Иваныч, пять тысяч. Две будет мало. Ну, это понятно. Пока, Григорь Иваныч.
Кладёт трубку и смотрит слегка осуждающе. Сижу неподвижно, но как бы развожу руками, куда деваться-то, товарищ маршал? Что-то он подозрительно мягкий сегодня, может ещё что-то попросить?
— Тяжёлые платформы тебе зачем? Да ещё сотня штук?
— Тяжёлые грузы перевозить, — я невозмутим, — гаубичные батареи хочу на них ставить. О бронепоездах думаю. В целом, потребность в них большая, танки КВ как перевозить? Железнодорожники меня давно трясут…