Кловис редко поддерживал разговор, но когда он это делал, то говорил, что если найдет останки, то мир увидит Закарум в ином свете. Морбед ранее задумывался, выдержала ли вера самого крестоносца годы позора. Но чем больше он проводил времени с Кловисом, тем увереннее становился в том, что воитель был непоколебим в своей вере.
Редкими поздними ночами Морбед замечал, что крестоносец сидел поодаль над чашкой холодного чая с поникшей головой, смотря грустными глазами в пустоту. Вора интересовало, что же происходило в голове крестоносца в эти долгие и беззвучные моменты.
— Каша пойдет с ним и приведет его обратно, если потребуется, — сказал Эйдус, указывая на волка.
— Ладно. Мы и так потеряли много времени, — сказала Джахарра, не сводя глаз с крестоносца.
Кловис и его новый компаньон пошли по коридору. Чародейка прошла мимо остальных, свет следовал за ней.
* * *
Джахарра вместе с остальными прошли поворот и вошли в еще один коридор. В конце него было еще больше трупов — целая груда мертвых тел громоздилась перед двумя выбитыми большими дверьми. За ними находилась комната.
Группа двинулась по направлению к проходу. Под их ногами копошились жуки, а ноздри забивал резкий запах разложения и гниения. Медленно Морбед и остальные обошли трупы, все из которых за исключением двух были одеты как грабители. Рядом с входом лежали два защитника.
Сама комната была круглой и огромной как в ширину, так и в высоту. В стенах были ниши, в которых стояли статуи рогатых монстров; их расставили по кругу так, словно они вершили суд. Между нишами находились сводчатые дверные проемы, по обеим сторонам которых стояли каменные жаровни. На полу был изображен символ — широкий круг с узором из аккуратно начерченных линий и колец, пересекающихся между собой.
Выше по всей окружности комнаты были вбиты ржавые цепи с кандалами, с которых свисали останки узников. Старые кости держались вместе лишь благодаря пожелтевшим связкам и рваной одежде. Свет Джахарры поднялся выше, осветив стены башни и множество других свисающих скелетов, зловещие черепа которых смотрели вниз с вечным осуждением. На самом верху башни выступал круглый парапет, на его гранях застыли крылатые горгульи с раскрытыми в беззвучном крике ртами.
— Я слышала, что странник был сведущ в магическом искусстве, — произнесла Джахарра. Было странно, что звук ее голоса исчез сразу же, как только покинул ее губы, а не отразился эхом от высоких стен, как должно было быть.
— Это противоестественно, — произнес Эйдус с расширенными глазами. — Звук не распространяется здесь, как будто на комнату наложено заклятие подавления криков.