Тем вечером он шёл со своей добычей к берегу на средних оборотах, вглядываясь в горизонт. Огромный тунец был намертво привязан к откидному трапу, убранному внутреннюю часть лодки. Хавьер всегда так поступал с особо большими видами рыб, которые были еще живы и могли запросто выпрыгнуть и покинуть свою новую колыбель. Рядом с тунцом расположился огромный меру на 12 кг и 3 хвоста мерлузы. Он предвкушал, как большую часть тунца раздаст знакомым и завсегдатаем кафе "Petit patessier" , как вырежет себе пару килограмов филе и самые лучшие куски превратит в тирадито, а так же нарежет из них пару стейков- чулетонов и пожарит, для себя и для Мельты. Хавьером овладевало дикие чувства: удовлетворение, усталость, и непередаваемый детский восторг.
Начало смеркаться до берега оставалось еще около 25 километров. В нескольких сотнях метрах, справа по борту он заметил мигающий огонёк, который нервно мигал красным светом. Хавьер прибавил ход и устремился к цели. Ветер усиливался, и катер бросало из стороны в сторону. Сквозь нарастающие волны, он увидел обломки деревянной обшивки цвета венге -точно такой же обшивкой была отделана яхта, которая уже дожидалась в порту его и Мельту. Через несколько минут он увидел ребенка – девочку лет шести с сигнальным маячком болтающемся, на ее шее. Она лежала на обломке коричневой двери с иллюминатором, прижавшись щекой и держась за разбитый иллюминатор порезанными руками. Крушение – промелькнуло в его голове. Где остальные? Боже, неужели она единственная, кому удалось спастись? Хавьер больше не думал ни минуты. Он снял теплый свитер, скинул сапоги и рыбацкий костюм и прыгнул в воду. Подплыв к девочке, он едва смог разомкнуть ее руки, что бы она отцепилась от своей двери, которая спасла ей жизнь. Они подплыли к лодке, и только тогда Хавьер вспомнил, про трап. Пути к высокой лодке были обрезаны. Он посмотрел на девочку, она была испугана, в глазах гулял ужас, нижняя челюсть тряслась, не то от холода, не то от страха.
– У нас с тобой все получится, верь мне, все получится малышка, – успокаивал он ребенка. Лодку бросало волнами из стороны в сторону, и она перекачивалась с боку на бок. Правый борт, к которому они подплыли, то и дело погружался на метр в синее море и снова взмывал вверх, оголяя правый борт почти на два с половиной метра. Он уже не думал ни о своём тунце, ни о Мельте, ни даже о том выживет ли он сегодня. Его мысли полностью растворились в бушующем океане. Во рту от избытка соли жгло язык и был привкус железа – это кровь сочилась из потрескавшихся губ, которые кровоточили открытыми ранами. Но он уже не обращал на это никакого внимания, его целью и единственным желанием теперь было во, что бы то ни стало спасти ребенка. Он стал одержим этой мыслью.