- Соня, – кто-то звал меня издалека, сжимал мои пальцы до хруста костяшек, но я не ощущала боли, оцепенела от холода. – Соня, вернись. Соня… просыпайся. Слышишь? Моя малышка. Возвращайся ко мне.
Мужской голос. Но это точно не был мой папа. Шепот будоражил сознание, развеивал туман в голове.
Я напрасно пыталась открыть глаза. Веки отяжелели. Не удавалось шевельнуться, тело отказывалось подчиняться.
- Соня!
Это прозвучало неожиданно громко. Близко. Жаркое дыхание опалило мои заледеневшие ладони.
- Соня! – в мужском голосе таилось столько ярости, отчаяния и горечи, что меня изнутри опалило огнем. – Ты вернешься ко мне. Вернешься!
Захар?
Я открыла глаза, слабо дернулась, пытаясь оглядеться по сторонам. Никого не было рядом, лишь аппараты пронзительно пищали, стрекотали над ухом. Я зажмурилась.
Мне опять привиделось? Как с родителями? Никто не приходил ко мне с тех пор, как я здесь оказалась. Но голос, ощущение сильных горячих пальцев. Все казалось таким реальным.
Я пробовала обращаться к врачам или медсестрам, но слова не шли, язык во рту не ворочался. Я старалась приподняться на кушетке, однако не удавалось сдвинуться с места.
Реальность размывалась. Может, я погибла и оказалась на той стороне?
- Тише, вам нужно беречь силы, - сообщала медсестра, заметив мою чрезмерную активность, и делала новую инъекцию. – Отдыхайте.
Мое состояние улучшалось, мне стали давать меньше препаратов или же лекарства изменились. Но никто не торопился отвечать на вопросы.
- Где мои родители? – надеялась получить ответ от очередного врача. – Моя мама. Кажется, она приходила. Или нет?
- Все хорошо, - заверяли меня. – Не волнуйтесь.
Разговоры ни к чему не приводили, все мои попытки прояснить ситуацию оставались без ответа.
- Я слышала плач сестры. Вчера. Из коридора.
- Успокойтесь. Вам показалось.
- Значит, ко мне не приходят?
- Рано об этом беспокоиться.
- Что значит «рано»? Почему ни маму, ни папу сюда не пускают?
- Вам необходимо окрепнуть и полностью восстановиться. Вы пережили серию сложных операций. Потребуется время…
- Но я не в реанимации. Тут обычная палата.
- Вам лучше отдохнуть.
- Я не устала!
Я будто общалась с роботами. Их лица не выражали эмоций, ответы оказывались стандартными, как под копирку. Лишь раз удалось добиться проявления чувств.
- Сюда приходил Захар, - сказала я. – Захар Громов. Почему вы пропустили только его?
Медсестра побледнела, а врач нахмурился. Дальше последовал очередной ровный ответ, от которого меня затошнило:
- Мы не имеем полномочий это обсуждать.
- Черт возьми, - взорвалась я, теряя всякое терпение. – В меня стреляли. Разве я не должна дать показания? Где полиция?