— Алиса!
— Ой, ладно! — взмахивает рукой в жесте «всё хорошо». — Он всё равно мне тогда отказал. А тебе нет. Козёл! Надо бы… ему как-то отомстить! Станешь его женой, расскажешь о слабостях мужа и мы по ним ударим со всей силы!
Боже!
Почему я дружу с этой мстительной девушкой?
Потому что люблю лисичку свою избалованную. И ни на кого не променяю!
— Знаешь, я тогда в нём что-то такое одинокое почувствовала, — признаюсь ей. — Словно себя увидела. И… даже не из мести переспала, а просто потому, что захотела ему помочь и показать, что мир не одинок. И к нему обязательно придёт счастье.
— Добрая ты, котёнок мой! За это бог тебя и наградил дочерью! И Карима, наконец!
— А ты знаешь, что у него было в прошлом? Про ребёнка? — спрашиваю, закусив губу. Этот вопрос не оставляет меня последнюю неделю.
— Знаю! У нас вся семья знает, — строго отвечает. — Но тебе, извини, рассказывать не буду. Пусть сам расскажет, если посчитает нужным. А я в его личные дела лезть не хочу. Он по уважительной причине молчит. И я не имею право.
— Ладно-ладно! — сдаюсь. — Ты не обижаешься? Ну, то, что не сказала тогда о своей связи с Каримом и потому что сейчас тебя бросаю?
— Да я всё давно просекла, Кать, — хмыкает. — Когда ты в больницу загремела. Карим к тебе не как к падчерице относиться начал. Расцвёл. Улыбаться стал чаще. Другим стал. Совершенно другим, — улыбается сама от того, что близкий ей человек счастлив. А говорит, что я добрая. Сама такая же. — Мы, кстати, недавно в магазин ездили. Он смотрел коляски, игрушки, одежду. Чуть всё не скупил, но я отговорила его. Сказала — примета плохая. Знаешь, я бы тоже хотела себе такого отца ребёнка. Он будет хорошим отцом, котёнок. Я знаю.
— Наверное, — пожимаю плечами.
— Не наверное, а так оно и будет! — восклицает и решительно встаёт, направившись к окну. — А во Францию мы с Мириам поедем! Я всё же уговорила её. Завтра уже улетаем.
— И Мириам… тоже… уезжает...
— У тебя будет Карим, Дана, дедушка, мой отец и даже Рустам, а я… Я там одна буду, Кать, — она оборачивается ко мне и, увидев печаль на моём лице, возвращается обратно. Садится рядом. — Мне хоть какая-то поддержка нужна. Понимаешь? Не выдержу я там одна!
— Понимаю! Но… Но вы мне звоните, — начинаю плакать от понимания, что вот она взрослая жизнь. Все друзья и близкие люди разлетаются. У них своя жизнь… а у меня своя. — Пожалуйста! Я же… Я скучать буду! Без вас!
— А я без тебя! — подруга начинает тоже плакать. — И даже без дедушки твоего скучать буду! И по папе! И по Дане! И по Руст… По всем, в общем! Знаешь, как я ко всем привязалась, но… мне надо уехать, пока не рожу.