— Я ослеп от своей ярости, — Хеон собрался с духом и заговорил, и я обратила все свое внимание к нему. На этот раз, как ни странно, мне действительно интересно. — Я так его любил…
Я вздохнула, сжав холодные пальцы эльфа. Понимаю. Любовь, жестокое, неконтролируемое чувство, сводящее нас с ума. И пылающее этим чувством сердце способно на любые безрассудства, а голова отключается напрочь, погружая разум в великолепное чувство эйфории. И хочется достать с неба звезду, и положить её к ногам любимого, расстелить перед ним весь мир, раствориться в нем, втереться, вжиться и умереть за одну только ленивую улыбку, за блеск сонных глаз после волшебной ночи, за мимолетные крупицы доставшегося счастья. Счастья, рвущего душу, потому что нет слов, чтобы передать это, и хочется кричать, кричать от боли и радости, от невыразимой нежности, сжимающей сердце, и бесконечного горя при мысли о неизбежном расставании. Все когда-нибудь заканчивается.
Холодные пальцы коснулись моей щеки и стерли слезы. Опомнившись, я вернулась в реальность и со злостью вытерла лицо. Ненавижу себя за эту слабость. Но, возможно, только благодаря этому я до сих пор жива. Что бы со мной было, будь у меня возлюбленный? Я обрела бы душевное спокойствие, домик у озера где-нибудь в Солнечной Долине. Я убеждаю себя, что стремлюсь именно к этому, что это правильно. Все хотят мирной жизни, все мечтают о стабильности и равновесии, о твердой уверенности в завтрашнем дне, о доме, где тебя любят и ждут. Но в глубине души я знаю, что не смогу так жить, что как только жизнь наладится и буря эмоций схлынет, меня, прежней меня, не станет.
Я вечное пламя, подпитываемое чувствами, страданиями, эмоциями, новыми впечатлениями. Каждый вечер я морально умираю, а каждый день возрождаюсь вновь из пепла, как птица феникс. Я сохраняю внешнее равнодушие, но под этой маской горит неистовое пламя, способное уничтожить в себе все неполное, несовершенное. Если я люблю, то бережно взращиваю каждое свое переживание, каждый укол боли, каждое новое впечатление. Я помню, как хранила в памяти каждую мимолетную улыбку Алекса. Когда он улыбался, мир для меня расцвечивался яркими красками. Когда он появлялся в поле моего зрения, я переставала дышать, стремясь к нему всем своим существом и испытывая практически физическую боль от того, что вынуждена оставаться в тени. Со временем чувства поутихли, но вспоминать о них до сих пор неимоверно приятно.
Сейчас во мне нет любви, одна лишь неистовая ненависть. А Райвен, он как топливо для моего пламени. Без него меня уже не будет. И кровная связь здесь уже не при чем. Я слишком привыкла к этому противостоянию. Наверное, причина в том, что я, по сути, призрачный танцор. Танец — это язык тела, который не может не быть выразительным. Я танцую на самом острие, на грани боли и наслаждения, уже не понимая, когда черта пройдена. Я уже не вижу различия между любовью и ненавистью, я просто упиваюсь столь сильным чувством, разрывающим сердце, испепеляющим душу. Я дышу им, и живу им, я есть, пока горит это пламя. И сейчас, когда вражда наша в самом разгаре, и я каждый день проживаю, как будто он последний, мой огонь особенно ярок. Вряд ли я когда-то чувствовала себя более живой.